Из хроники государственного террора. Билу-Хаджи Урус-Мартановский

Шейх Билу-Хаджи Гайтаев, кадий Урус-Мартана, один из лидеров национально-освободительного движения чеченского народа в 1921-1925 годы. Расстрелян большевиками. «Постановлением тройки от 28 сентября 1925 года Гайтаев Белал-Хаджи, 1852 года рождения, уроженец и житель с. Урус-Мартан, чеченец, беспартийный, не судимый, осужден по ст. 76 УК РСФСР.

Постановлением Верховного суда Чечено-Ингушской АССР от 29 сентября 1989 года в отношении Гайтаева Белал-Хаджи делопроизводство отменено и прекращено за отсутствием в его действиях состава преступления. Гайтаев Белал-Хаджи реабилитирован».

Билу-Хаджи Гайтаев принадлежал к известной части чеченского духовенства. Родился он в 1852 году в селении Урус-Мартан. Еще в юношеские годы окончил знаменитое на всю Чечню медресе в ауле Брагуны и прошел курс мусульманского права в Старом Юрте. Как ученый алим, несколько раз совершивший хадж в Мекку, был избран кадием Урус-Мартана.

Накануне революции, да и после нее, семья Билу-Хаджи отнюдь не бедствовала, наоборот, была довольно состоятельна. Это потом стал у нас популярным лозунг «бедность – не порок», в то время и люди и само общество стремились быть как можно богаче. Материальное же благополучие семьи Гайтаевых было достигнуто не эксплуатацией своих соплеменников, а трудолюбием ее членов.

Билу-Хаджи принял активное участие в событиях гражданской войны. Конечно, его действия не всегда были последовательны, в одно время он сотрудничал и с чеченским национальным советом и поддерживал связи с представителями «Горского правительства». Не избежали этого и другие революционеры, в том числе и А. Шерипов. Иначе быть не могло в обществе, в котором процесс социального расслоения был еще не завершен. В итоге Билу-Хаджи Гайтаев примкнул к сторонникам Советской власти и принял участие в ее утверждении.

В 1918 году, когда на Тереке вспыхнул контрреволюционный мятеж Георгия Бичерахова, Билу-Хаджи и Шахмирза Цицаев повели отряды урус-мартановцев на помощь грозненскому пролетариату. Чеченцы заняли позиции в районе Беликовского моста (по другим сведениям, они расположились у Романовского моста). Очевидцы вспоминают, как Билу-Хаджи, стоя во весь рост, корректировал огонь повстанцев по позициям белоказаков. Его балахон (верхняя мужская одежда чеченцев) был прострелен в нескольких местах, но сам он не получил ни одной царапины.

В период деникинщины Билу-Хаджи укрывал у себя раненых красноармейцев, снабжал отряды красных повстанцев оружием и продовольствием. Его сын Шепа поддерживал связи с А. Шериповым, Н. Гикало и другими большевистскими лидерами, сопровождал их в поездках по Чечне.

В марте 1919 года деникинская армия, стремясь сломить сопротивление чеченцев, начала боевые действия вдоль всей сунженской линии. Острие ее удара было направлено против аула Гойты, являвшегося революционным центром всей Чечни. Получив сообщение о начале деникинского наступления, вооруженные отряды урус-мартановцев собрались на северо-восточной окраине села. Здесь к ним с речью обратился Билу-Хаджи: «Деникин требует выдачи красноармейцев, наших гостей, которые поверили нам и пришли в наши дома, – сказал он. – Среди нас есть люди, которые уговаривают нас остаться дома, утверждая, что русские сами разберутся в своих делах. Мы не можем с этим согласиться, во-первых, потому что Деникин и наш враг, во-вторых, выдав наших гостей, мы опозорим свой народ в глазах наших соседей. Тот, кто сегодня падет на поле боя, будет считаться погибшим за газават! За мной!»

Результаты гойтинского боя общеизвестны. Мы можем только добавить, что в одной из рукопашных схваток Билу-Хаджи был ранен в ногу. Несмотря на это, он принял участие в бою за Алхан-Юрт.

После окончания гражданской войны политическая обстановка в Чечне постепенно стабилизировалась, остатки белогвардейских банд были ликвидированы, и народ приступил к строительству нового общества. Когда умер В. И. Ленин, в стране начали происходить непонятные процессы. Если раньше вся пропагандистская работа с населением строилась на агитации, теперь людей часто стали убеждать языком оружия. Несмотря на стабилизацию политической обстановки, органы ГПУ арестовывали и без суда заключали в тюрьмы людей, не совершавших каких-либо действий против государства. Тех представителей местной власти, которые пытались их спасти, подвергали гонениям, обвиняя в перерождении, политической близорукости, а то и в контрреволюционной деятельности.

К началу 1925 года органы ГПУ, стремясь дискредитировать правительство Т. Эльдарханова и создать условия для его смены, нагнетали обстановку вокруг Чеченской автономной области. Специально подосланные агенты подтасовывали факты и сообщали в центр, что в Чечне и в Дагестане зреет антисоветский мятеж, население усиленно накапливает оружие и боеприпасы, а местное духовенство установило контакты с английской и турецкой разведками.

На основании этих донесений Советское правительство поручило Реввоенсовету Северокавказского военного округа провести в августе-сентябре 1925 года маневры, операцию на территории Чечни. В операции, которая началась 25 августа, приняли участие 73-я Дагестанская стрелковая дивизия, 28-я Горская стрелковая дивизия, 5-я имени Блинова кавалерийская дивизия, 1.1-я Территориальная кавалерийская дивизия, 17-я Владикавказская пехотная школа, Северокавказская кавалерийская школа горских национальностей, части 22-й Краснодарской стрелковой дивизии и подразделения ГПУ. Операцией руководили командующий войсками СКВО И.П. Уборевич и член военсовета В.Г. Володин.

Один из агентов ГПУ появился в Урус-Мартане. Все звали его Абдулрахманом Арабом (Iарби Iадрахьман). Гость был высок, статен, красив лицом, прекрасно владел арабской речью и умел толковать Коран. В ауле его приняли хорошо, ибо здесь всегда свято чтили законы гостеприимства. Он представился человеком из далекой арабской страны, состоявшим в родстве с самим Пророком (а.с.с.).

Каждый из алимов Урус-Мартана считал своим долгом пригласить новоявленного курейшита в гости и оказать ему знаки внимания. Пригласил его и Билу-Хаджи Гайтаев. Заподозри он с самого начала неладное, не было бы беды. Не вызвало подозрений и то, что Абдулрахман беспрерывно курил, да так искусно, что проглатывал дым. Билу-Хаджи возмутился только тогда, когда гость сообщил, что из далекой Турции в Чечню идут войска и нужно оказать им помощь, сформировав отряды местных повстанцев. В первый раз в своей жизни он вынужден был нарушить святые традиции гостеприимства и попросить Абдулрахмана покинуть его дом. Уходя, пришелец сказал, что хозяин дома не тот человек, за которым пойдет народ. И тут самолюбие подвело Билу-Хаджи: «Если бы я захотел, – ответил он, – за мной пошел бы каждый человек, живущий по эту сторону Аргуна!». Эти слова оказались для него роковыми. Абдулрахман составил подробный отчет о своем пребывании в Урус-Мартане, указав в нем, что в случае войны с Турцией Билу-Хаджи поднимет антисоветский мятеж в малой Чечне.

Сентябрьским утром 1925 года Урус-Мартан был разбужен гулом артиллерийской канонады. Не успевшие еще отойти ото сна люди выбегали из домов, слышался плач женщин и детей, мужчины с оружием в руках занимали позиции. Никто не мог понять, какой враг прорвался через огромные пространства района и подступил к аулу. Вскоре, однако, ситуация прояснилась. Шахмирза Цицаев, выехавший с белым флагом на переговоры, вступил в контакт с командованием войск, окруживших Урус-Мартан. Один из командиров, назвавшись старшим оперуполномоченным ГПУ, предъявил ультиматум: «Если село немедленно не разоружится и не выдаст группу мулл во главе с Билу-Хаджи Гайтаевым, оно будет уничтожено».

Вернувшись в аул, Шахмирза Цицаев собрал иналов (къаной, то есть старшин) и изложил суть требований. После долгих дебатов старейшины решили оружие сдать при условии, что войска не войдут в Урус-Мартан, но людей не выдавать. Билу-Хаджи и тем жителям, над которыми нависла опасность, было предложено укрыться в хуторах, прилегающих к южной окраине села.

Командование ГПУ приняло условие урус-мартановцев. Была заключена устная договоренность, на основании которой население начало сдавать оружие. Когда на третий день Цицаев сообщил, что все оружие, кроме холодного, сдано, ему объявили, что войска не уйдут до тех пор, пока не будет выдан Билу-Хаджи Гайтаев. И действительно, обстрел села возобновился.

Билу-Хаджи с сыновьями Шепой и Нажмуддином и группой ближайших родственников находился в это время на хуторе Шин-Ин (ШинIим), который в то время располагался между селениями Мартан-Чу и Танги-Чу, обошел его и стал лагерем в лесу. На следующий день, вечером, в лагерь пришел один из его друзей и неосторожно сообщил о требовании ГПУ. Билу-Хаджи ответил, что не знал этого, иначе не ушел бы из Урус-Мартана. После некоторого размышления он отослал домой младшего сына Нажмуддина, оставив при себе старшего, Шепу. Родственников попросил немедленно поехать в Урус-Мартан и предложить командованию ГПУ прекратить обстрел аула, сообщив о его твердом намерении сдаться.

Утром Билу-Хаджи прибыл в Урус-Мартан. В центре села он обратился к собравшимся людям и попросил простить его за то, что стал невольным виновником их страданий. Попрощавшись со всеми, Билу-Хаджи вошел в один из домов, где уже находились представители ГПУ, и сдался. Вместе с ним были арестованы Шепа, мулла Дербиш-Хаджи и Солса-Хаджи Яндаров (последние трое вскоре были освобождены).

Урус-мартановцы пытались спасти Билу-Хаджи. Его сын Шепа писал письма в различные инстанции, обращался за помощью к Н. Гикало, работавшему тогда секретарем Северо-Кавказского крайкома ВКП/б/. Но усилия не увенчались успехом. В 1937 году был арестован Шепа Гайтаев, а в 1939 году в расцвете сил погиб Николай Гикало. Помочь Билу-Хаджи пытался и Шахмирза Цицаев.

Как сообщил нам его сын, М. Цицаев, он ездил в Москву и побывал на приеме у М. И. Калинина. Глава Советского государства заверил его, что он разберется в деле Гайтаева и примет меры по его спасению. Но когда Цицаев приехал в г. Ростов-на-Дону, где содержался Билу-Хаджи, ему сказали, что его уже расстреляли. «Я не знаю, был ли он виноват, – сказал Цицаеву начальник тюрьмы, – но могу сказать, что умер он как настоящий мужчина».

Билу-Хаджи Гайтаев не был забыт урус-мартановцами. Память о нем сохранилась в песнях и рассказах.

В период сталинщины Урус-Мартан, как известно, пережил 4 волны массовых репрессий. Билу-Хаджи оказался среди тех, кто первым попал в ее жернова. Как система тотального террора сталинизм в ту пору еще не существовал в том классическом виде, в котором он предстает перед нами в 30-е годы, а сам Сталин только примеривал наряд «самодержца всея» Советского Союза. Но именно тогда отрабатывались те приемы, которые затем были широко использованы при проведении массовых репрессий против советских людей.

В течение многих лет потомки Билу-Хаджи добивались его реабилитации. Свежий ветер перемен, начавшийся в нашей стране после апреля 1985 года, позволил положительно решить этот вопрос. Житель села Алхан-Кала Грозненского района Махмуд Гайтаев получил приведенный нами в начале документ, подписанный Председателем Верховного суда Чечено-Ингушской АССР И. А. Албастовым. Шепа Гайтаев (он же Белохаджиев) был реабилитирован 11 июля 1959 года. Правда, родственники узнали об этом только в наши дни.

Из статьи Ю. Эльмурзаева // Ленинская правда. 1989г. 10 декабря

checheninfo.ru