Чеченцы Турции. Приют скитальцев.

Селение Чардак расположено на юго-востоке Турции между городами Кахраман Мараш и Гёксун, у подножия Беритовых гор. Оно было основано без малого полтора столетия назад чеченскими переселенцами, которые перебрались сюда из Чечни, спасаясь от русско-кавказской войны, огонь которой полыхал, не стихая несколько десятилетий.

Чеченцам в те времена приходилось покидать свои дома, сёла и даже свою Pодину, как они вынуждены это делать, к сожалению, и сейчас… 

После пленения имама Шамиля, начиная с 1860 года, начался массовый исход горцев Кавказа в Османскую империю, в том числе и из Чечни. Многим чеченцам не суждено было добраться до Османской империи – смерть неустанно шла за ними по пятам, она забирала любого в каждый удобный момент, а уж таких моментов, как помнит история, было немало. Многие не вынесли непривычных климатических условий, турецкая земля в этом отношении оказалась щедра на сюрпризы. Чеченцам, жившим высоко в горах, привыкшим к их суровому климату и чистому воздуху, было трудно приспособиться к жаркому сухому лету и невероятным капризам тамошней зимы. Эпидемия лихорадки и малярии унесла жизни не одной тысячи чеченцев, искавших покоя и уюта на этой далёкой чужбине. 

После долгих скитаний по османской земле чеченцы нашли такое место, где и климат и ландшафты настолько напоминали покинутую родину, что не будь здесь слышна турецкая речь, даже можно было бы подумать, что ты из Чечни вообще и не уезжал. 

Так началась история этого села, во всех отношениях необычного для юго-восточной Турции. 

Когда чеченцы только основали его, здесь, как рассказывают местные старики, росли огромные деревья и в окрестностях водилось много хищных зверей. Первые дома были выстроены из тех же срубленных деревьев, причем некоторые жилища представляли собой обычный навес, окутанный зеленью со всех сторон. Чеченцы не думали здесь долго задерживаться (как когда-то в Средней Азии и Казахстане надеялись на скорое возвращение на родину), и поэтому вместо домов строили примитивные жилища типа бараков, которые сами назвали на старинном чеченском чардаками, т.е. временным жилищем. Вот почему турки стали называть это село Чардаком, что на их языке тоже означает навес из торкалoв, увитый лианами или вьющимися цветами. 

В Чардак мы прибыли морозным зимним утром. По виду, онo ничем не отличалось от обычного горного чеченского селения. Как ни странно, более похожего на Чечню места не найти на всей турецкой pивьере. Просто диву даёшься, как это наши земляки полтора столетия назад умудрились отыскать среди дремучих лесов этот уголок земли, настолько схожий с покинутой родиной?! 

Как рассказывают здешние старожилы, первым зданием, которое чеченцы построили в Чардаке, был дом Аллаха, то есть мечеть. Она выдержана в традициях чеченской архитектуры, во всей Турции второй такой не сыщешь. Эта мечеть сохранилась до наших дней и гордо носит имя Чечен Жамиси – Чеченская мечеть. Если вы когда-нибудь побываете в этом селе, вам обязательно её покажут, как одну из его достопримечательностей. 

Другая гордость чеченцев – сады. Да-да, яблоневые сады. чaрдакинские яблоки – особый замечательный сорт, неутомимым здешним садоводам есть чем похвалиться. Вас непременно угостят этими "райскими" плодами, приговаривая с важностью: – "Сами вырастили!" 

Невозможно не отметить, что старики в большинстве хорошо, красиво говорят на родном языке. Если даже ненароком проронишь словцо по-русски, как мы привыкли, тут же спросят: "Разве это чеченское слово?" Молодёжь в основном приезжает в село только на каникулы, поэтому родным языком владеют, как правило, слабо, могут разве что поприветствовать тебя по-чеченски. Хотя мне все же встретилось несколько ребят, которые жили вместе со студентами из Чечни и очень даже сносно изъяснялись на чеченском. 

Запомнилась история, рассказанная местным парнем по имени Бора. В их дворе был пенёк, он показывал мне его и, как я понял, это самая большая семейная реликвия. История его такова: когда предки Бора покидали Чечню, одна из девочек взяла с собой несколько орехов. Это были орехи с дерева, которое росло в их дворе. Когда они добрались до того места, где впоследствии возникло это селение, у неё еще оставался один орешек, вот они его и посадили. Из этого орешка выросло могучее дерево, которое впоследствии состарилось и засохло. Для меня то это был просто пень, а для них – что-то заветное, связывающее с родной землей... 

Особая тема – нохчи ловзар или синкъерам, которые здесь обожают и стар и млад. Сейчас, как мне объясили, в Чардаке живут немало турков и курдов. Но и они не остаются равнодушными к чеченским танцам – сам видел, с каким восторгом и воодушевлением они ими любовались. Поскольку на таких мероприятиях, как было сказано, бывает и турецкая молодёжь, чеченцы, по их словам, будучи коренными жителями села, проявляют и здесь своё традиционное гостеприимство – на ловзаргах вперемешку с мелодиями чеченских танцев играет и турецкая музыка, чтобы гости тоже могли станцевать свой любимый танeц. Молодёжь – девушки и парни – танцуют здесь нохчий халхар, притом, скажу вам, очень хорошо. Многие ребята, как я понял из их рассказов, посещают кружок чеченского танца. Очень удивлялись тому, что я не умею танцевать. Меня здесь не понимали: как можно быть чеченцем и не уметь танцевать?! Пpишлocь конeчнo жe cтанцeвать. 

Посетив Чардак, невозможно умолчать о здешней кухне. У нее свой особый колорит, этакий чеченско-турецкий. Хотя все блюда национальной чеченской кухни сохранились неизменными – жижиг-галнаш (их здесь ещё называют жирдангаш), курзнаш (я утверждал, что это не чеченское слово, но не смог их переспорить их, курзнаш – это, оказывается, вареники), чепалгаш, хингалаш, чесночный берам и т.д. Старушки говорили мне, что ещё не забыли, как делать баараш и сушить мясо. Но в обыденном рационе чардакинцев, конечно же, оставила свой след турецкая кухня – много таких блюд, вкус которых нашему oбывaтелю показался бы совершенно незнакомым или даже странным. 

Некоторые обитатели Чардака помнят даже название сёл в Чечне, где жили их предки, другие же, наоборот, знают только, что они чеченцы, а из какого села или тейпа, неведомо. В Чардаке сейчас живут выходцы из тейпов энгиной, гендаргеной, курчалой и др. 

Сохранили чардакинцы и старый чеченский обычай взаимопомощи – белхи. Их делают в последнее время всё реже, но, как мне рассказывали старики, – все дома чеченцев селения сделаны именно этим примитивным способом. Потому они резко отличаются от турецких строений и впрямь придают селу чеченский архитектурный колорит. 

Чардаку и сейчас присущи многие национальные приметы: это старые реликвии, принесённые сюда первопереселенцами, истангаш, которые и здесь продолжали делать мастерицы, и те же ловзаргаш с чеченским аккордеоном и воттом, дечик пондур, лезгинка и многое, многое другое. 

В заключение хочу сказать, что Чардак стал для большинства здешних чеченцев тем же, чем, например, является родной край для чеченцев, живущих в России. Они покидают его для учёбы, работы и т.д., но обязательно возвращаются на праздники и по случаю всех важных событий в жизни их семей и т. д. 

Чеченцы, живущие здесь, или чардакинцы, как они сами себя называют, пристально следят за войной в Чечне. Говорят об этом со слезами на глазах, переживают. Есть тут, как я понял, и свои дудаевцы, и своя оппозиция. Но и те, и другие твердят в один голос: нам война не нужна, как была она не нужна и нашим предкам в далёкие 1800-1860'е годы. Нам нужен мир! 

Я сказал им: история повторяется. А они возразили: для нас она и не заканчивалась. Не заканчивалась потому, что все мы живем и умираем с тоской по Pодине…

РАССКАЗЫ ЧАРДАКИНЦЕВ 

Бора Атай : По своему происхождению я чеченец из тейпа курчалой. В Турцию мои предки перебрались в середине 19'того века, во время массового исхода чеченцев и ингушей из Чечни, после русско-кавказской войны. По пути в Османскую империю мой отец потерял многих своих родственников и спутников. Когда они всё же добрались до турецкой земли, и тут природа оказалась к ним неблагосклонной – из-за непривычного климата: слишком жаркого летa и очень влажной зимы, большинство переселенцев скосила эпидемия малярии и лихорадки. 

Похоронив умерших родственников в селении Пазаржик, где семья остановилась, как только прибылa из Чечни, мой дед покинул его вместе с оставшимися в живых. Позже они перебрались туда, где и было создано село Чардак. Из наших остались только мой отец и его сестра. 

Чардак ничем не отличается от обычного чеченского села. Но особенно удивительно, как нам подошел климат: он максимально приближен к горному кавказскому климату. 

В нашем селе до сих пор сохранились старые вещи, некогда привезенные первопереселенцами из Даймохка. Они – драгоценная реликвия для нас, и конечно, как-то связывают нас с родиной. 

Мы верим, что этa война oчeнь скорo закoнчится и что мы когда-нибудь вернёмся в Чечню. Этой мечтой жили и с ней умирали наши деды и отцы. Живем этой мечтой и мы. 

Дилек Озмeн :Я из тейпа хачирой, рода модпxарoевского. Моего деда звали Ахмедом, он был сыном Али. Все они жили в Хачирoйe в селении Модпхарой. Как рассказывал мой отец, у моего деда был близнец Мохмад, но он умер, когда они жили там. В 1890 году, во время русско-османской войны, мой дед уже тридцатилетним перебрался в Турцию. После долгих скитаний по турецкой земле он, наконец, поселился на окраине Стамбула. Но прожил тут недолго. Будучи сельским человеком, дед покинул столицу, сказав: "Здесь нет даже места, чтобы привязать корову". Мой дед был типичным горцем-долгожителем: умер в возрасте 111 лет… 

Большинство жителей нашего села хранило все чеченские адаты до семидесятых годов. Но затем турецкая культура стала все быстрее проникать в среду чеченцев, произошла значительная ассимиляция. Связано это в основном с миграцией чеченской молодёжи из села в большие города для учёбы, а некоторые и целыми семьями покидали селo, уезжая в города. Численность чеченского населения резко снизилась. Возникло много смешанных семей. К сожалению, сегодня редко встретишь чеченцев, знающих родной язык, которым при этом было бы меньше сорока пяти лет. Однако, кроме языка, всё, можно сказать, по-прежнему – ловзарг, синкъерам, чеченская кухня… 

Мне двадцать лет, и я, признаться, почти не владею чеченским языком, хотя сама студентка факультета филологии – моя специальность японский язык и литература. Связано это с тем, что мы жили в городе и учились в турецкой школе. А в наше село ездили только на летние каникулы. Я иногда сама себя спрашиваю: насколько я чеченка? Представляю высокогорное селение Модпхарой – эту неописуемую красоту, шелест горных лесов, звон ручья по камням, звучный голос аккордеона и дечик пондар, и твёрдо отвечаю: чем являются для каждого чеченца в любом конце света слова "Даймохк", "Нохчийчоь" или "нохчо", – то же самое они значат и для меня. Я безмерно влюблена в эту маленькую горную страну и в её народ! Я верю, что война закончится и Чечня воспрянет, верю, что мы – её дети, раскиданные судьбой по разным уголкам света, – соберёмся там и будем жить под мирным чеченским небом. Я всем нам этого желаю! 

Филиз Айдын: Я чеченка из тейпа эрсиной. Зовут меня Филиз – это означает росток (cинтар по-турецки). Скажу вам сразу: абсолютное большинство чеченцев здесь носят турецкие имена, так как закон (правда, его хотят отменить) запрещает называть детей иностранными именами. Я работаю в культурном центре "Кавказ".  Мой дед с родителями перебрался в Турцию, когда ему было всего шесть лет. Прадеда моего звали Топ-полат. 

По рассказам отца знаю, что мои предки были из Шали, как я сказала выше – из тейпа эрсиной. По рассказам деда, семья пережила много трудностей и по дороге в Османскую империю, и после поселения здесь. Он говорил, что самой большой проблемой было найти пару – и чеченским девушкам, и парням. Все ведь были в родстве, чужих мало, да и те все больше замужем или женаты. Поэтому стали заключать браки с турками, если своих не хватало. Так, например, моя мама турчанка, но по-чеченски она говорит лучше меня – её бабушка тоже чеченка. Мой дед до последних своих дней рвался на родину, говорят, не забывал о ней ни на минуту… 

Там, где мы сейчас живём, есть несколько сёл, которые турки называют чеченскими, хотя сейчас там уже мало осталось чеченцев. Зато в городе и около Сиваса чеченцев и других выходцев с Кавказа довольно много. Я сейчас отлично понимаю чеченский язык, хотя говорить на нем у меня не очень получается. Умею готовить все наши национальные блюда: люблю делать жижиг-галнаш, ахар-худар, хингалш. Все наши девушки превосходно танцуют нохчи халхар. Наши родители постарались передать нам, своим детям, ecли не всё, то хотя бы часть обычаев и адатов. Они же сами росли не на Pодине, и конечно, турецкая культура оставила очень заметный отпечаток на них и тем более на нас. Но я себя ни на минуту не считала турчанкой – я чеченка и тем горжусь. 

Я всегда мечтала поехать в Чечню, посмотреть на те края, особенно – увидеть Шали. Было время, мы с подругой даже деньги копили, чтобы поехать туда. Не знаю почему, но меня туда тянет, хотя, если честно, жить там я, наверноe, не смогла бы. Просто, как рассказывают приехавшие из Чечни, уклад жизни там совсем другой.  Верю, что война скоро закончится и жертвы, принесенные ради мира и спокойствия Чечни, будут не напрасны. Хотелось бы познакомиться с эрсиноевцами и другими чеченцами

Исмаил  КУРБАХАЖИЕВ 

checheninfo.ru