Русские в Чечне

Судьба русскоязычного населения Чечни – фактор нагнетания этнических фобий в стране. При этом на протяжении последних 20 лет для православных жителей ЧР не сделали ровным счетом ничего ни российское руководство, ни российское общество. С начала минувшего десятилетия нацменьшинства взяла под свою защиту республиканская власть. Как результат, на фоне очередного витка в стране античеченской истерии идет процесс возрождения полиэтничности ЧР.

Как это было

«Наталья Анатольевна Моисеенко? Она кандидат педагогических наук, доцент, завкафедрой информационных технологий. Работает у нас с конца 1970­х, никуда не уезжала. В этом смысле она уникальный человек», ­ ответили на мой вопрос о русскоязычных преподавателях в ГГНТУ (Грозненский государственный нефтяной технический университет).

Наталья Моисеенко родилась в Грозном, здесь закончила нефтяной институт (ГГНИ, переименованный недавно в ГГНТУ). Тогда же, в 1979­м ей, обладательнице красного диплома, предложили остаться в вузе преподавателем. С тех пор работа в «альма матер» стала смыслом ее жизни. А в годы смуты – смыслом выживания.

­ Мысль куда­то уехать? Знаете, как­то не посещала. Хотя было куда: к матери и брату, они в Нижнем Новгороде обосновались. Уехали из Грозного в начале первой войны. В 1995­м я их навестила и быстро вернулась. Они даже не отговаривали меня ­ знали, что бесполезно, ­ вспоминает Наталья Анатольевна.

В начале 1990­х она не воспользовалась вторым выигрышным вариантом: присоединиться к новому коллективу бывших сослуживцев из ГГНИ. Еще тогда, в начале «чеченской» смуты, они чуть ли не в полном составе уехали в Ставрополь преподавать на факультете нефти и газа Северо­Кавказского государственного технического университета (СКГТУ). Собственно, ради них, оставшихся безработными ученых ГГНИ, и был создан факультет нефти и газа СКГТУ в 1993­м. Кстати, инициировал его открытие бывший проректор ГГНИ Юрий Александрович Стерленко, уехавший в Ставрополь одним из первых ученых Грозного. Он же и «подтянул» в Северо­Кавказский технический университет оставшихся без работы коллег из ГГНИ. В советские времена они снискали грозненскому нефтяному институту  славу одного из сильнейших вузов страны, с середины 1990­х ­ взметнули рейтинг Северо­Кавказского  технического университета.

Предвоенный итог массового исхода «мозгов» из Грозненского нефтяного института ­ оставшиеся чеченские сотрудники и три­четыре десятка русскоязычных преподавателей. Тогда, в первой половине 1990­х, воцарившаяся в республике политическая анархия, как следствие ­ экономический кризис, правовой вакуум, давший «зеленый свет» криминальному разгулу,  «запустили» мощные миграционные процессы. Как следовало ожидать, исход русскоязычного населения характеризовался преобладанием в этом потоке молодежи.

Как известно, под «прессингом» доморощенных бандитов оказалось все население республики того времени. Первыми – православные жители. Почему? В 1992­м военные части, уходя из тогдашней Чечено­Ингушетии, оставили в армейских складах горы оружия. Оказавшийся бесхозным арсенал в мгновение ока разграбили и распродали. Взрослое мужское население не имело недостатка в пистолетах, автоматах, гранатометах. Республику «накрыла» преступность. Ответить на криминальный беспредел в отсутствие государственных правовых механизмов, как следовало ожидать, законопослушная часть населения вынуждена была приобретением оружия для самообороны. Так что с ходу вломиться в чеченский дом у бандитов не всегда получалось. Тем более, что чеченские семьи – это нередко три поколения, где родители, дети и внуки живут вместе, к тому же за забором – дом дяди, двоюродного брата и т. д. Словом, бывало кому дать  отпор.

Хотя, справедливости ради надо отметить, далеко не в каждом чеченском доме имелись «стволы». Однако русскоязычную семью представить со «Стечкиным» под подушкой и «Макаровым» у изголовья, согласитесь, вовсе сложно. Словом, легкость «устранения» хозяев жилья и перспектива одномоментного «абордажа» недвижимости – криминальная формула решения «квартирного» вопроса, чье широкое распространение стоило тысяч жизней представителей разных национальностей (97 в довоенный период) в ЧР.

Напрашивается вывод о том, что вал преступлений против русскоязычных жителей поднялся в 1991­1994 и 1996­1999 годы, то есть во времена смуты и разгула бандитизма, которые предшествовали военным кампаниям. На периоды войн – «зачисток», задержаний на блокпостах, бомбежек и обстрелов, пришлись «скачки» статистики смертности чеченского населения. Хотя, как известно, и русскоязычные тысячами гибли под бомбами российской авиации, и чеченцы не меньше ­ от пуль чеченских бандитов.

И все же к концу 1990­х в республике оставались десятки тысяч православных жителей. Иллюстрация к этим словам: издание в годы Ичкерии с ее разгулом бандитизма русской газеты «Соотечественник» (приложения к «Грозненскому рабочему»). Ее главным редактором были Анатолий Митрофанов, советник Масхадова по работе с русскоязычным населением. Энергичный, хотя и немолодой человек, он пытался стать связующим звеном между православными жителями и властями республики. Ему казалось, что установка «сверху» остановит «квартирных пиратов» вкупе с иными бандитами – тщетные надежды! В те времена в республике правили бал вооруженные группировки, которые подчинялись лишь собственным главарям.

Раз в неделю Митрофанов принимал русскоязычных жителей в общественной приемной «Грозненского рабочего». Типичная тема обращений – отъем квартиры или угроза «абордажа» недвижимости, трудности с получением пенсии, которая выдавалась по желанию пенсионеров республики в других регионах РФ. Насколько помню, лишь однажды Митрофанову удалось вернуть квартиру законным владельцам. В феврале 1999­го он был похищен и, как выяснилось несколько лет спустя, убит. О расправе над ним стало известно в 2004-м ­ после поимки убийц сотрудниками нынешнего МВД ЧР. Главного редактора «Соотечественника», друга редакции «ГР» не спас даже статус советника Масхадова по вопросам русскоязычного населения. Хотя именно этот факт мог послужить причиной расправы, если вспомнить масштабы шпиономании того времени.

Между тем, детище Митрофанова – газета «Соотечественник» сохранила для  истории такие данные. В первом ее номере («ГР» № 32 за 6 августа 1998 г.) сообщается о работе НПО того времени: Конгресса русскоязычного населения (председатель Наталия Назаренко), Общества  «Казачий круг» (Лев Зубков), объединения украинцев имени Тараса Шевченко (Мансур Крамаренко), немецкой общины «Возрождение» (Валерий Рон), других НПО.

Эти данные я привожу не для того, чтобы «подретушировать»  ситуацию того времени. Однако так же, мягко говоря, противоречит действительности многолетнее клише чеченофобствующих СМИ с устойчивым лейтмотивом о коллективной ответственности чеченского населения за преступления против других народов, республику населяющих. Судя по этим высказываниям, все чеченцы только тем и занимались, что убивали и грабили русских. Используются термины «этнические чистки» и «моноэтнический регион». На самом деле десятки тысяч русскоязычных жителей оставались в ЧР и в годы смуты. Многие чеченцы спасали их от голода и нападений бандитов, от верной гибели под бомбами. Как заметил в беседе с «ГР» замглавы администрации Главы и Правительства ЧР Олег Петухов, курирующий работу с русскоязычным населением, он наслышан от своих подопечных о том, как помогали им в годы смуты и войн соседи и знакомые из числа чеченцев.

Метод выживания в ту трагическую эпоху ­ группами, «подъездами», «кварталами»… Правда, от военной угрозы – тех же бомбежек, не спасает, от шанса погибнуть в ходе «зачистки» ­ как повезет, а вот одиночного бандита или бандитскую шайку людское многоголосье в квартире отпугнет точно.

Наталья Моисеенко, преподаватель ГГНТУ, все смутные годы спасалась от криминального беспредела в своей квартире вместе с чеченскими сотрудницами того же вуза. (Видимо, это вошло в привычку: последние несколько лет Наталья Анатольевна живет в семье своей подруги, декана факультета автоматизации и прикладной автоматики ГГНТУ Эсьмиры Докуевны Алисултановой). Таким примерам несть числа.

Готовность рисковать собственной жизнью ради русскоязычных коллег, друзей, соседей – тоже чеченская реальность. Вечером 11 ноября 1991 года ректор университета Кан­Калик был захвачен неизвестными. Проректора Абдул­Хамида Бислиева, который пытался встать на защиту руководителя вуза, похитители расстреляли из автомата. (Изуродованный труп Кан­Калика, подвергнутого пыткам, был обнаружен в начале марта 1993 года).

Факт из хроники событий 1997 г., ставший известным «ГР» во время описываемых событий. 22­летний Рустам Яхъяев погиб, спасая русскую соседку от бандитской шайки, вознамерившейся захватить ее квартиру. Трагедия произошла 11 апреля на улице Тухачевского, в доме № 47. В тот вечер он огласился криками русской женщины «Помогите!». Рустам, не раздумывая, помчался на помощь. И попал под шквальный автоматный огонь четверых бандитов… Скончался в больнице. Его гибель спасла Лидию Михайловну Солоп от преступников – шайка сбежала и с тех пор к ней не наведывалась. Правда, через год после трагедии квартиру она продала и уехала к дочери в Санкт­Петербург. Зарган Яхъяева, мать Рустама, до сих пор живет в своей квартире на четвертом этаже, оплакивая сына.

Фактически все народы, республику населяющие, были брошены на произвол судьбы государством. И не только в периоды довоенных смут. В целом за минувшие двадцать лет Госдума РФ даже не подступилась к законодательному решению проблем русскоязычных беженцев из Чечни. Равнодушными к их страданиям остались и общественные организации. Нередко вынужденно бросали стариков и взрослые дети, для которых возвращение в Грозный было равносильно смертному приговору, да и родителей негде было поселить на новом месте.

Неприкрытая дискриминация русскоязычных беженцев из ЧР в славянских регионах РФ – также общеизвестный факт. Те из них, кто вылей или неволей выехал из Чечни, столкнулись с ненавистью соплеменников, возомнивших себя на фоне беженцев «мега­русскими».

Между тем, непосредственное участие руководства страны того времени в создании «тепличных» условий для воспроизводства уголовщины в ЧР и вина исполнителей преступлений проецируется сегодня на всех чеченцев, трансформируясь на медийных  “фронтах” в тему «геноцида» русскоязычного населения. Ситуацию комментировал «ГР» историк и политолог Эдильбек Хасмагомадов:

­ Геноцида русскоязычного населения Чечни, как такового, не было. По той причине, что геноцид является результатом политики государства, властей, то есть инициируется «сверху», чего в данном случае не произошло. Да, Дудаев и Масхадов не приняли необходимых мер, чтобы защитить население от разгула криминала, но они его не поощряли и тем более не инициировали. Этого греха на них не было. В большей же мере вина за то, что привело к массовому исходу населения Чечни, лежит на российском руководстве того времени, которое санкционировало режимы Дудаева и Масхадова, не говоря о развязанных войнах. Тем более, что каждая военная кампания стала мощным импульсом для массовой миграции населения ЧР, в том числе русскоязычных жителей, ­ заключил Хасмагомадов.

Словом, первопричина стремительной криминализации маргинальных слоев населения в «дудаевский» и «масхадовский» периоды – в создании для этого всяческих предпосылок. В первую очередь – федеральным центром, отпустившим Чечню на «длинный поводок» ­ со всеми вытекающими последствиями. Главное из них ­ фактическое «отключение» государственных правовых механизмов в ЧР. Как результат поднялся со «дна» чеченского социума криминалитет, затаившийся в маргинальном «осадке». Если дать такую же волю преступникам, к примеру, в Центральной России – тоже мало не покажется.

В 21-м веке

Татьяна Михайловна Солнышкина – из грозненских «блокадников». Живет в Грозном по улице Дьякова. От бомб две войны с соседкой «бабой Женей» спасалась в подвалах, от бородачей в предвоенные лихолетья ­ у соседей­чеченцев.

Из опыта общения с «блокадниками»: эмоций у этих людей, в независимости от национальности, почти нет, в воспоминаниях, связанных с военной темой и ее последствиями ­ только констатация факта:

­ Дети мои уехали еще до первой войны. Андрей сейчас в Липецке, Люда в Таганроге. Бываю у них, на Новый год – непременно. В последние годы, когда обстановка нормализовалось, они хотели ко мне приехать. А у меня в квартире ремонт не завершен: ни линолеума, ни газовой плиты. Строители так и оставили, когда дом восстанавливался. Все вроде бы хорошо, а от бетонного пола холод неимоверный. Как готовлю? Знакомые выручили настольной плиткой, ­ поясняет Татьяна Михайловна.

Почему не обратилась в мэрию Грозного? В ответ – молчание. Еще раз убеждаюсь в правоте замглавы администрации ЧР Олега Петухова – его подопечные пассивны, не знают о своих правах, не обращаются за помощью. Добавлю – относятся к этой категории, прежде всего, русскоязычные грозненцы. После второй войны годами многие из них не ступали шагу за пределы собственной улицы, опасаясь наткнуться на агрессивный взгляд. И сегодня, судя по всему, еще свежи воспоминания о средоточии в Грозном злодеяний 1990­х, хотя новые времена дают надежду даже заядлым скептикам. Во всяком случае, утверждения о моноэтничности республики подвергнет сомнению всякий, кто «потусуется» в центре Грозного.

Чувство личной безопасности и защищенности русскоязычных жителей – результат национальной политики Рамзана Кадырова. Глава ЧР развил традиции интернационализма, у истоков которых стоял его отец Ахмат­хаджи. Начиная с выделения квартир в Грозном нуждающимся русскоязычным семьям, строительства Культурных центров, церквей вплоть до реконструкции русскоязычного района (Наурского) – приоритеты национальной политики республиканской власти, а в целом «установка сверху», дали свои плоды. Например, заведомо обречен тот, кто вздумает сегодня решить жилищный вопрос, взяв на «абордаж» квадратные метры русскоязычных наших сограждан. Времена «квартирного пиратства» прошли, как и наличия «слабых звеньев» ­ потенциальных жертв, тоже.

Русские в Чечне 21 века – это и местные, возвращенцы и «пришлые». То есть, жители, которые оставались здесь все годы смуты и войн, начиная с «заката» 1990­х вплоть до современного витка развития республики. Вторая категория – возвращенцы, в разные годы новейшей истории покинувшие «горячую точку». Третья – приезжие молодые специалисты из числа жителей других регионов РФ.

По словам Олега Петухова, курирующего работу с русскоязычными жителями, в республике их где­то 10­12 тысяч. Расселение примерно одинаковое: в Шелковском, Наурском районах и Грозном (по 3­4 тысячи). Десятки православных семей живут в Гудермесе.

­ Какова доля коренных жителей среди нечеченского наеления? Очень значительная. Это, прежде всего, бюджетники: учителя школ, преподаватели вузов, врачи. Достаточно много русских сотрудников  в администрациях Шелковского и Наурского районов, в районных подразделениях газовых служб.

В этих районах, как и по всей республике, есть проблема трудоустройства. Там по линии казачества ребятам содействуют, чтобы они по контракту служили в Наурском батальоне внутренних войск, либо направляют в МВД ЧР. То есть  задействованы русскоязычные жители практически во всех сферах.

Правда бизнесмен среди нас единственный – владелец мебельного салона в Грозном, да и тот приехал сюда три года назад. В целом приезжих специалистов пока немного, ­ отметил Петухов.

Территории Шелковского и Наурского районов, с 18 века заселенные казаками, до этого принадлежали ногайцам, кумыкам и кабардинцам. По исследованиям историков, почти два тысячелетия кумыкские и кабардинские князья сдавали обширные площади за арендную плату чеченцам под земледелие и отгонное животноводство.

Вот уже третье столетие, как на этой земле сменились несколько поколений казаков. Живут также ногайцы, татары, русские, аварцы и т. д.

Путь из Грозного в райцентр Шелковский для масштабов республики неблизкий – больше часа. В райцентре я познакомилась с семьей Умрихиных. 28­летняя Инна, и ее мать Наталья Ивановна встретили радушно. Двухкомнатная «хрущевка» в многоквартирной двухэтажке. В глаза бросается пианино и аскетичность обстановки.

­ Закончила я Краснодарский институт культуры. Преподаю класс фортепиано в музыкальной школе Шелковской. Мама работает в райпо, отец – газосварщик, правда, постоянной работы у него нет, ­ рассказывает Инна.

Нечеченское население живет в районе как на острове, многие мои собеседники годами не бывали в послевоенном Грозном. «В то страшное время туда опасно было ездить, вот привычка и осталась», ­ заметила в беседе со мной русская сотрудница Шелковской администрации.

Спрашиваю у моих собеседников, известно ли им что­либо об описываемых в Интернете зверствах над русскоязычными жителями района в начале 1990­х. Опрос на эту тему – еще одна причина моего приезда в райцентр. Правда, это как раз тот случай, когда ответ заведомо известен, да подтверждения требуются. Тем более, что  медийная «чеченофобия» приобретает все более зловещие формы. И дело тут не только в ложных выводах, но и ложных, надуманных фактах, подхлестывающих античеченскую истерию. Речь идет о «чеченских воспоминаниях» бывшего солдата­контрактника – «коренного грозненца», который сподобился сообщить миру следующий бред:

«В Шелковской весной 1992 г “чеченской милицией” у русского населения было изъято все охотничье оружие, а через неделю в безоружную станицу пришли боевики. Они занимались переоформлением недвижимости. Причем для этого была разработана целая система знаков. Человеческие кишки, намотанные на забор, означали: хозяина больше нет, в доме только женщины, готовые к “любви”. Женские тела, насаженные на тот же забор: дом свободен, можно заселяться…

Я видел колонны автобусов, к которым из­за смрада нельзя было подойти на сто метров, потому что они были набиты телами зарезанных русских. Я видел женщин, ровненько распиленных вдоль бензопилой, детишек, насаженных на столбы от дорожных знаков…».  (http://topwar.ru/4160­chechenskie­vospominaniya.html; http://dniester.ru/content/genotsid­russki...93­gg­v­chechne ­).

Первое впечатление от прочитанного – бред сумасшедшего. Но это реакция нас, местных жителей. Другое дело люди несведущие, готовые поверить в любое живописание кошмаров на «чеченскую тему».

Что касается шелковчан, то, по мере прочтения распечатки «чеченских воспоминаний», на лицах Умрихиных отражались удивление и ужас.

­ Кто это выдумал? Не было здесь такого, чтобы тела ­ на заборы и дорожные знаки!.. Как в голову могло прийти.

В администрации Шелковского района, перечисляя погибших от бандитского произвола местных жителей, также изумлялись больным фантазиям, изложенным в «мемуарах бывшего грозненца».

Висади Махаражов, представитель в Шелковском районе Уполномоченного по правам человека в Чеченской Республике отметил в беседе с «ГР»:

­ Живу здесь сорок лет, в начале 1990-х был общественником, с 1994 года – заместителем главы администрации Шелковского района, с 1999­го в течение ряда лет – главой района. Водилось и здесь всякое отродье, были случаи убийств русскоязычных жителей, а во время войн – чеченцев, многие пропали без вести. Но того, что там написано, не видел ни наяву, ни, слава Аллаху, во сне!

В прокуратуре ЧР на мой вопрос, заведено ли уголовное дело по факту названной публикации и ее многочисленных «клонов» в Интернет-изданиях, стали выяснять, о чем идет речь, и, предложив написать заявление, с недоумением пояснили, что первый раз слышат о столь «шокирующих случаях».

­ Колонны автобусов «с зарезанными русскими» и другие факты «чеченских воспоминаний» – такого люди не допустили бы. Все это дезинформация и циничная ложь, ­ констатировал заведующий кафедрой журналистики ЧГУ Лема Турпалов.

Конечно, законопослушные, а значит безоружные жители, в том числе чеченцы, не могли предотвратить убийства, тем более, совершаемые за забором или стеной квартиры, под покровом ночи. Однако утверждения об “экспозиции” обезглавленных тел подразумевают отсутствие протеста со стороны местных жителей, а значит ­ равнодушия к бандитскому произволу, публичному глумлению над убитыми. В конце концов, содержание «чеченских воспоминаний» контрактника ничто иное, как весомый аргумент в пользу коллективной ответственности чеченцев ­ разумеется, при наличии в «мемуарах» хотя бы доли правды. Однако, судя по всему, экс­контрактник «дорисовал» в своем воображении злодеяния, совершенные им же во время войн против мирных граждан ЧР.

Еще одно доказательство упомянутой лжи – отсутствие доказательств. Это фото­ и видео свидетельства военных преступлений в отношении чеченцев всячески уничтожались людьми в форме. «Автобусы, набитые телами зарезанных русских», «Тела, насаженные на забор» и «дорожные знаки» уж точно попали бы в фотообъективы российских и иностранных журналистов, коими кишела республика в тот период, и обошли весь мир. Между тем, на фоне античеченской информационной «гонки вооружений» последних лет, всякая ложь вызывает лишь «ура­патриотический» синдром. При нынешней­то готовности воспринимать на веру всякие любые выдумки на «чеченскую» тему, которые «косят» под истину.

Полиэтничность: прогноз на завтра

Перспективы возвращения русскоязычных жителей в ЧР обсуждаются в республике и стране со времен окончания второй военной кампании. Какова ситуация в настоящее время?

Олег Петухов в беседе с «ГР»:

­ Люди понемногу приезжают, предпочитая не трубить о своих планах. Эта категория возвращенцев полагается  на собственные силы.

Другие, находясь, например, в Ставрополе, говорят: «Дайте нам квартиру и денег, и мы подумаем, над тем, чтобы приехать». Люди разные и возвращаются по­разному, ­ пояснил заместитель руководителя администрации Главы и Правительства ЧР по работе с русскоязычным населением.

В республике принята программа «Возвращение и обустройство русского и русскоязычного населения», рассчитанная на 2011­2015 годы. В соответствии с документом планируется привлечь в республику три тысячи специалистов. В основном,  ­ сферы образования и медицины. Предполагается выделение русским возвращенцам жилья и «подъемных». Объем финансирования программы – три миллиарда рублей. Понятно, что республиканский бюджет эту сумму не потянет. Документ направлен на утверждение в Министерство регионального развития Российской Федерации. Лежит он там достаточно долго, когда его утвердят  неизвестно.

­ Если федеральный центр все же выделит нужные средства, реализовать программу станет легко и просто, а у людей появится реальный шанс вернуться в Чеченскую Республику, ­ отметил Петухов.

В данном случае речь идет об организации процесса возвращения, при котором люди едут «под конкретное место работы» и жительства. Если же иметь в виду массовость процесса, для этого понадобятся не отдельные программы, а экономический «прорыв». Эдильбек Хасмагомадов в беседе с «ГР»:

­ Русскоязычные жители вернутся, когда у них появится стимул для этого. В Чечено­Ингушетии они занимали  определенную экономическую нишу. Работали в сфере промышленности, а также управления, науки, образования. Многие из них приезжали из центральной России. Наиболее быстрыми темпами нечеченское население росло в период экономического развития ЧИАССР.

В 1970­х этот процесс застопорился, соответственно, наметилась устойчивая тенденция к сокращению русскоязычных жителей. Причем, уезжали 20­30 тысяч человек ежегодно (по результатам переписи населения). Так что экономическая подоплека перспектив полиэтничности республики очевидна, ­ подчеркнул Хасмагомадов.

Руководитель пресс­службы Главы и Правительства ЧР Альви Каримов:

­ Меры по возвращению русскоязычного населения принимаются уже несколько лет. Это часть политики главы республики. Но за 15–20 лет люди где­то обустроились, выросло новое поколение, а молодые люди неохотно уезжают из крупных городов. Там они получили образование, нашли работу. А здесь мы пока не можем всех трудоустроить, хотя для создания рабочих мест меры принимаются. С другой стороны, нет такого количества людей, которые одномоментно хотят сняться с насиженных мест и сюда переехать, – уточнил Каримов.

Между тем, для того, чтобы темпы экономического роста «догнали» широкомасштабные восстановительные процессы жилья и социальных объектов, усилий республиканской власти недостаточно. На сайте Минфина ЧР содержится следующее заявление главы ведомства Эли Исаева (от 6 сентября 2011 г. ):

­ Еще в 2007 году Рамзан Кадыров поднимал вопрос о необходимости и экономической целесообразности… восстановления, в первую очередь,  объектов промышленно­производственного назначения (заводы, фабрики, нефтегазоперерабатывающий комплекс и т.д.). Вопреки этому ФЦП направлена на восстановление лишь объектов социального характера (школы, больницы, садики), которые в свою очередь не являются налогообразующими предприятиями и не пополняют доходную часть бюджета, ­ отметил министр финансов ЧР.

Между тем, если в ЧР бывшие русскоязычные жители худо­бедно возвращаются, в целом по стране наблюдается новая волна эмиграции за границу.  Главная причина ­ замедление темпов экономического роста в России за последние три года. Как сообщил Сергей Степашин, глава Счетной палаты, в интервью на «Эхо Москвы», за последние 10 лет из России уехали около 1,25 млн граждан – «примерно столько же, сколько после 1917 года».

«Правда, в отличие от эмигрантов 1970­1980­х, эти люди не продают свою недвижимость и автомобили – они просто потихоньку уезжают. «Причины разные, – отмечает автор статьи в Интернет­издании «Новый Регион», ­ но для многих главный мотив – экономические проблемы». Автор ссылается на рост инфляции и замедление развития экономики в РФ с 7­8% до 3% в год.

Удастся ли Рамзану Кадырову «запустить» в сложившейся ситуации новые темпы и механизмы экономического роста, которые станут «магнитом» для бывших русскоязычных жителей и населения республики? Основания для этого есть, учитывая роль личности в истории и, несмотря ни на что,  инвестиционную привлекательность ЧР. В конце­концов, стабилизационные процессы  развиваются  здесь в значительной степени не «благодаря», а «вопреки».

Зарихан Зубайраева,

«Грозненский рабочий», №45

От 17 ноября 2011 г.

checheninfo.ru