Магомедов А.Г. К проблеме этногенеза вайнахов

ДАЙДЖЕСТ:

Интерес европейских и российских ученых к языкам Кавказа был обусловлен необходимостью определения места мертвых языков Передней Азии и многочисленных языков Кавказа в ряду известных науке семейств языков, а также ожиданием в них данных для решения проблем индоевропейского языкознания. Интерес к многоязычию на Кавказе был подстегнут легендарным характером сообщений античных и средневековых источников о количестве племен, живущих в Кавказских горах и говорящих на разных языках. Возникло желание объяснить их происхождение.

Уже первые классификации представленных на Кавказе языков разделили их на относящиеся к известным науке семействам языков и не относящиеся ни к одному из этих семейств – «кавказские языки». Наличие на Кавказе народностей, говорящих на тюркских, индоевропейских и др. языках, представление о движении народов с юга на север через кавказские проходы во времена великих переселений и авторитет академика Анучина Д.А., пришедшего к выводу, что «Кавказ был заселен позднее других азиатских местностей и племенами, уже знакомых с употреблением не только бронзы, но и железа»[2], – способствовали тому, что к концу XIX столетия окончательно укоренилось мнение о позднем заселении Кавказских гор: большинство проживающих здесь народов, якобы, мигрировало сюда из других регионов; они  – остатки либо застрявших здесь транзитных народов, либо народов, загнанных сюда агрессивными соседями. У Н. Марра это представление переродилось в «яфетическую теорию», согласно которой яфетиды эмигрировали на Кавказ из Месопотамии. Под миграционную концепцию происхождения народов и языков Кавказа устанавливались и устанавливаются «генетические» связи кавказских языков с индоевропейскими, семитскими языками, мертвыми языками Передней Азии, урартским, баскским и др. «Кавказское языкознание давно приобрело себе незавидную репутацию сферы множества необоснованных (а в целом ряде случаев – и совершенно фантастических) генетических построений»[3].

Следующий этап в исследовании проблемы происхождения и взаимоотношения «кавказских» языков связан с объявлением о генетическом их родстве между собой. Основанием для квалификации южнокавказских (картвельских), западнокавказских (абхазско-адыгских) и восточнокавказских (нахско-дагестанских) языков родственными между собой генетически служили: структурные и материальные общности в них; свидетельства исторических наук об относительной автохтонности их носителей на Кавказе; представление о единой на Кавказе в эпоху ранней бронзы археологической культуре, якобы отражавшей и его языковое единство[4].

По существу, это основополагающий этап в исследовании проблемы происхождения «кавказских» языков и их взаимоотношения, заложивший основы кавказского языкознания, обеспечивший организацию и осуществление их планомерного фронтального исследования, создание базы данных для комплексного исследования проблем их взаимоотношения и происхождения. Это, несмотря на то, что представления, на которых основывалось мнение о генетическом родстве групп «кавказских» языков между собою, утратили доказательную силу. Общекавказские материальные и структурные параллелизмы получают истолкование в рамках типологических и ареальных отношений. Успехи же изучения древней истории Кавказа свидетельствуют о самостоятельности его этнокультурных областей еще в каменном веке и отсутствии генетической связи между ними на протяжении исторически обозримого времени. Но во все времена между этими областями существуют обычные для соседних областей тесные культурные и хозяйственные отношения.

В результате комплексного исследования его раннеземледельческой культуры, проводившегося с 60-х годов XX столетия[5], Северо-Восточный Кавказ предстал одним из самостоятельных центров зарождения и развития древнейшей на Кавказе раннеземледельческой культуры и самостоятельной историко-этнографической областью, культурно-историческое и этнокультурное развитие которой без перерыва протекает на протяжении уже десяти тысячелетий. Ареал распространения дагестанско-нахских (восточнокавказских) языков представлен в пределах естественно-географических границ северо-восточнокавказской историко-этнографической области. Поступательное развитие раннеземледельческой культуры продолжалось до середины III тыс. до н. э. В ее развитии выделяются три последовательных этапа: неолитический (конец VII – VI тыс. до н. э.), энеолитический (V – 1-я половина IV тыс. до н. э.), раннебронзовый (2-я половина IV – 3-я четверть III тыс. до н. э.). На раннебронзовом этапе своего развития раннеземледельческая культура Северо-Восточного Кавказа достигает наивысшего своего расцвета. Этнокультурная общность Северо-Восточного Кавказа формируется на неолитическом и энеолитическом ее этапах. На раннебронзовом ее этапе эта общность достигает в своем развитии порога ранней цивилизации[6], а в социальных отношениях – уровня раннеклассового общества.

В процессе формирования северо-восточнокавказской этнокультурной общности формируется и ее язык. Поэтому вполне естественно, что представление о поступательном прогрессивном развитии северо-восточнокавказской этнокультурной общности, основанное на комплексном исследовании раннеземледельческой культуры Северо-Восточного Кавказа, находит поддержку в показаниях истории грамматической категории именных классов – наиболее характерной типологически и общностной генетически особенности грамматического строя дагестанско-нахских языков, зарождение и развитие которой в языке северо-восточнокавказской этнокультурной общности связано с отражением формировавшейся в ней социальной иерархии. Генетическая общность категории именных классов – свидетельство ее существования в их праязыковом состоянии: в языке северо-восточнокавказской этнокультурной общности. Зародилась она, по всей вероятности, на энеолитическом этапе ее развития. Рост производительности труда с освоением металла ускоряет экономическое развитие. Развитие отраслей хозяйства и производств создают условия для получения и накопления прибавочного продукта, имущественного и социального расслоения общества. Развитие экономики сопровождается ростом населения, увеличением плотности заселения и освоением новых территорий. С ростом населения и интенсификацией демографических процессов в условиях поступательного развития производящего хозяйства формируются (наряду с этнокультурной общностью) единство территориальное и образы, олицетворяющие такое единство. Это божества – символы территориального единства людей, покровители, приносящие плодородие и изобилие. Представления о божествах – религия, и формируются они в обществе с отношениями господства-подчинения, предполагающими наличие личностей с высоким общественным престижем, устойчивыми общественными функциями.

Первоначально под [кто?] подразумевают божества (богов) – покровителей, приносящих плодородие и изобилие. Представляются они в облике мужчины. При их названиях используют классификатор v-. По мере углубления социальной иерархии [кто?] распространяется на обладающих высоким общественным престижем и устойчивыми общественными функциями (жрецов, вождей) и при их названиях используют классификаторv-, чем выражается почтительное отношение к ним. К концу энеолита, со снижением статуса божеств пантеона в пользу центрального божества, выступающего символом более широкой территориальной общности людей, в понимании разделения имен на «классы» получает преимущественно социальное его начало, в связи с чем содержание [кто?] расширяется за счет тех, чей общественный престиж определен владением богатством. [кто?] распространяется на мужчин, занимающих привилегированное положение в сообществе. Связь разделения на «классы» с мировоззренческими представлениями постепенно сглаживается. Содержание [кто?] теперь – носители функций управления (божества: носители всеобщих функций управления -> верховные носители функций управления -> носители функций управления; морфологическое выражение разделения имен на «классы» соответствует пониманию содержания семасиологического разделения). В эпоху ранней бронзы (время наивысшего расцвета северо-восточнокавказской этнокультурной общности) [кто?] распространяют на всех мужчин привилегированных сословий и при их названиях используют классификатор v-. Затем [кто?] распространяют и на женщин привилегированных сословий, но классификатор v-, исторически ассоциированный в этническом сознании носителей языка северо-восточнокавказской этнокультурной общности с мужчинами высокого общественного престижа, не был использован при их названиях. Распространение [кто?] на всех членов привилегированных сословий сообщества привело к реинтерпретации понимания его содержания в человек в его социальном понимании и введению в морфологическое разделение для его названий классификатора b-, что свидетельствует о продолжающемся поступательном развитии раннеземледельческого общества Северо-Восточного Кавказа и достижении им в социальных отношениях, по крайней мере, порога раннеклассового общества.

Поступательное прогрессивное развитие раннеземледельческого общества, протекавшее на Северо-Восточном Кавказе в условиях сохранения преемственности на всех исторических этапах более трех тысяч лет (неолит, энеолит, ранняя бронза), было нарушено на заключительном этапе эпохи ранней бронзы. Произошел закат высокоразвитой раннебронзовой культуры Северо-Восточного Кавказа: снизились темпы экономического развития, пришли в упадок ремесла, в обществе отчетливо наметились признаки регресса, упадка, застоя. Распалось культурное единство региона. Общество, развивавшееся прогрессивно на протяжении более трех тысяч лет, оказалось отброшенным в своем развитии далеко назад. Северо-Восточный Кавказ превратился в пеструю в этнокультурном отношении область, как археологическое образование определяемую восточнокавказской метакультурной общностью. Входящие в нее археологические культуры: гинчинская (последняя четверть III – 1-я половина II тыс. до н. э.) в горной зоне Восточной Чечни и Дагестана, присулакская в районе среднего Сулака, великентская в центральной части приморского Дагестана, манасская, сменившие высокоразвитую культуру Северо-Восточного Кавказа эпохи ранней бронзы, – характеризуются иными традициями и направлениями связи и представляют общества более низкого, по сравнению с эпохой ранней бронзы, уровня культурного и экономического развития.

Начало регресса раннеземледельческого общества Северо-Восточного Кавказа на заключительном этапе эпохи ранней бронзы в именных классах его языка отразилось использованием только при названиях женщин привилегированных сословий [кто?] классификатора названий человека в его социальном понимании b-, введенного в их морфологическое разделение с распространением [кто?] на женщин привилегированных сословий до середины III тыс. до н. э. При названиях мужчин привилегированных сословий и мифологических персонажей, представляемых в облике мужчины, [кто?] сохранился их классификатор v-. Имена [кто?] в морфологическом разделении оказались, таким образом, представленными «классом v» – названия мужчины привилегированных сословий и мифологических персонажей, представляемых в облике мужчины, «класс b» – названия женщины привилегированных сословий. Использование классификатора b— при названиях мужчин и женщин привилегированных сословий должно было бы означать достижение раннеземледельческим обществом Северо-Восточного Кавказа уровня раннеклассового общества, но этому помешал начавшийся на заключительном этапе эпохи ранней бронзы его регресс, который в первую очередь проявился в изменении общественного статуса женщин [кто?]. Возросшие в кризисных условиях общественный статус мужчины [кто?] и значимость божеств [кто?] в мировоззренческих представлениях как представителей, обеспечивающих благополучие и само существование общества, исключили возможность использования при их названиях классификатора, использованного при названиях женщины [кто?], хотя и привилегированных сословий. Подтверждается такое предположение и тем, что углубление регресса раннеземледельческого общества Северо-Восточного Кавказа на заключительном этапе эпохи ранней бронзы выразилось в морфологическом разделении имен на «классы» использованием классификатора b— при названиях культовых живых существ и объектов неживой природы предрелигии, отнесенных в семасиологическом разделении к [что?]. Надо полагать, что общественный статус женщины привилегированных сословий [кто?] в этот период не служил препятствием к использованию их классификатора при именах [что?]. Использование классификатора имен [кто?] при названиях культовых живых существ и объектов неживой природы было выражением почтительного отношения к ним. Происходило это, надо полагать, при продолжительных неблагоприятных условиях среды обитания, когда сохраняется вера в богов и возрождается вера в этнические культы предрелигии и их обряды. При этом божества, олицетворяющие территориальное единство Северо-Восточного Кавказа, постепенно утрачивают эту свою функцию, создавая тем самым условия для выделения божеств, олицетворяющих единство отдельных его регионов.

Нарастающий регресс раннеземледельческого общества Северо-Восточного Кавказа в переходный период от ранней к средней бронзе (последняя четверть III тыс. до н. э.) отразился в именных классах реинтерпретацией их системы заключительного этапа эпохи ранней бронзы (3-я четверть III тыс. до н. э.) ([кто?] – человек в его социальном понимании, названия мужчин и названия женщин привилегированных сословий в разных «классах» в морфологическом разделении) под понимание этой системы уже в этнокультурных общностях низкого уровня культурного и социального развития, на которые дифференцировалось раннеземледельческое общество Северо-Восточного Кавказа в последней четверти III тыс. до н. э. ([кто?] – человек как живое существо, названия мужчин и названия женщин в разных «классах» в морфологическом разделении как основанном на принадлежности к мужскому или женскому полу).

Система именных классов, образовавшаяся в переходный период от ранней бронзы к средней бронзе, в языке этнокультурных общностей Северо-Восточного Кавказа, сформировавшихся с дифференциацией его этнокультурного единства, остается неизменной до конца эпохи средней бронзы (до середины II тыс. до н. э.). В именных классах не нашли отражения не только дифференциация раннеземледельческого общества в переходный период от ранней бронзы к средней бронзе, но и сложившееся здесь этнокультурное многообразие эпохи средней бронзы. Объясняется это тем, что застой в культурном развитии Северо-Восточного Кавказа с заключительного этапа эпохи ранней бронзы (3-я четверть III тыс. до н. э.) и до переходного периода от средней бронзы к поздней бронзе (3-я четверть II тыс. до н. э.) отражается застоем и в развитии систем именных классов: в них не предпринимались попытки привести морфологическое разделение в соответствие с семасиологическим разделением. Следовательно, об этнокультурной дифференцированности былого северо-восточнокавказского этнокультурного единства в этот период можно судить только по данным археологического исследования Северо-Восточного Кавказа. Возобновляется развитие именных классов уже в языках автохтонных этнических общностей с возобновлением его культурного и социально-экономического развития, обусловленного внутренними закономерностями его развития.

На протяжении 3-й четверти II тыс. до н. э. культуры Северо-Восточного Кавказа эпохи средней бронзы трансформировались в каякентско-хорочоевскую культуру. Переход этот, как и переход культуры Северо-Восточного Кавказа эпохи ранней бронзы в культуры средней бронзы, был плавным и не сопровождался сменой местного населения. Демонстрируется это пока примером гинчинской культуры[7].

Каякентско-хорочоевская культура[8] восстановила культурное единство Северо-Восточного Кавказа при сохраняющейся этнической дифференцированности его автохтонного населения, образовавшейся в эпоху средней бронзы, о чем свидетельствуют локальные варианты этой культуры: северо-восточный, терско-сулакского междуречья, манасский, южно-дагестанский.

Возобновление культурного и социально-экономического развития Северо-Восточного Кавказа в именных классах выразилось в реинтерпретации [кто?] – человек как живое существо эпохи средней бронзы в человек как социальное живое существо, распространением его на человека вообще и возобновлением попыток привести морфологическое разделение в системах именных классов в соответствие с новым пониманием семасиологического разделения. Изменения в системах именных классов в период каякентско-хорочоевской культуры и до современного их состояния в дагестанско-нахских языках позволяет составить представление о последовательности дифференциации языка северо-восточнокавказской этнокультурной общности эпохи ранней бронзы на дагестанско-нахские языки и о взаимоотношении их и их носителей между собой. Демонстрируется это пока на примере аваро-андо-цезских и нахских языков.

Комплексному решению этих вопросов способствует:

Во-первых, то, что данные комплексного археологического исследования Северо-Восточного Кавказа и данные исследования генетически общностной особенности грамматического строя дагестанско-нахских языков (грамматической категории именных классов) одинаково свидетельствуют о генетической связи древнего и современного населения Северо-Восточного Кавказа, плавном и постепенном характере его культурно-исторического и этнокультурного развития, сохранении им этнокультурного своеобразия на всем протяжении исторически обозримого времени: с глубокой древности до современной этнографической действительности.

Во-вторых, то, что ареал распространения дагестанско-нахских (восточнокавказских) языков практически представлен в пределах северо-восточнокавказской этнокультурной области, а ареал распространения групп дагестанско-нахских языков – в пределах археологических культур Северо-Восточного Кавказа эпохи средней бронзы и зон вариантов каякентско-харочоевской культуры.

В-третьих, возможность соотнесения этапов этнокультурного развития Северо-Восточного Кавказа и периодов становления систем именных классов дагестанско-нахских языков.

Периоды этнокультурного развития Северо-Восточного Кавказа:

Первый – период формирования этнокультурной общности Северо-Восточного Кавказа (неолитический и энеолитический этапы развития раннеземледельческой культуры Северо-Восточного Кавказа, рубеж VII — VI – 1-я половина IV тыс. до н. э.).

Второй – период интенсивного развития северо-восточнокавказской этнокультурной общности и достижения ею порога ранней цивилизации и раннеклассового общества древневосточного типа (раннебронзовый этап развития раннеземледельческой культуры Северо-Восточного Кавказа, 2-я половина IV – 1-я половина III тыс. до н. э.).

Третий – период заката этнокультурной общности Северо-Восточного Кавказа (2-я половина III – 1-я половина II тыс. до н. э.) (закат высокоразвитой культуры эпохи ранней бронзы и сложение культур эпохи средней бронзы, представляющих общества более низкого культурного и социально-экономического развития).

Четвертый – период нового культурного единства Северо-Восточного Кавказа времени каякентско-хорочоевской культуры (последняя четверть II – 1-я четверть I тыс. до н. э.), сменившей культуры эпохи средней бронзы и восстановившей культурное единство региона, при сохранении этнической его дифференцированности, образовавшейся в эпоху средней бронзы.

Периоды становления систем именных классов дагестанско-нахских языков:

I период: [кто?] – носители функций управления. Период общий в истории становления систем именных классов всех дагестанско-нахских языков. Отражает непрерывный прогрессирующий характер развития этнокультурной общности Северо-Восточного Кавказа.

II период: [кто?] – человек в его социальном понимании. Это период, как и I-й, общий в истории становления систем именных классов всех дагестанско-нахских языков. Начало его отражает продолжающийся процесс прогрессивного развития этнокультурной общности Северо-Восточного Кавказа, конец – нарушение ее поступательного развития и начавшийся регресс.

III период: [кто?] – человек как живое существо. Его единственная система именных классов, представляющая собой реинтерпретацию системы конца II периода, отражает регресс и застой в развитии раннеземледельческого общества Северо-Восточного Кавказа и представляет его обществом низкого уровня культурного и социального развития.

IV период: [кто?] – человек как социальное живое существо. Отражает он общий подъем культурного развития Северо-Восточного Кавказа. Протяженность этого периода более трех тысяч лет (3-я четверть II тыс. до н. э. – конец II тыс. н. э.). Первый его подпериод – именные классы времени каякентско-хорочоевской культуры на Северо-Восточном Кавказе (3-я четверть II тыс. до н. э. – 1-я четверть I тыс. до н. э., включая переходный период от средней к поздней бронзе). Второй подпериод – именные классы следующего за каякентско-хорочоевской культурой времени (конец 1-й четверти I тыс. до н. э. – конец II тыс. н. э.). Характерная особенность IV периода становления систем именных классов дагестанско-нахских языков – нарастающий характер отражения в именных классах этноязыковой дифференцированности автохтонного населения Северо-Восточного Кавказа. Уже в самом начале IV периода именные классы отражают различие в культурном развитии населения западных и восточных областей пределов былой этнокультурной общности Северо-Восточного Кавказа. Западные области – пределы гинчинской культуры Северо-Восточного Кавказа эпохи средней бронзы: Юго-Восточная Чечня и Горный Дагестан, ареал распространения языков аваро-андо-цезской и нахской групп дагестанско-нахских языков. Уже в последней четверти II тыс. до н. э. именные классы отражают дифференцированность населения западных областей на северо-западную и юго-западную этнические общности.

Регресс и застой в культурном и социально-экономическом развитии Северо-Восточного Кавказа, вызванные закатом его высокоразвитой раннеземледельческой культуры в условиях глобального экологического кризиса и напора пришедших в движение подвижно-скотоводческих племен Восточной Европы, нарушили экономические и культурные связи между регионами, привели к изоляции их населения друг от друга, к нарушению и распаду его этнокультурного единства. Но в связи с тем, что ни этнос, ни его язык не представляют собой сплошные однородные массивы, а всегда существуют в виде территориальных разновидностей, различия между которыми обусловлены естественно-географическими условиями, родом хозяйственной деятельности, социально-экономи-ческим развитием, внутренними и внешними связями и мн. др., – племена ранних земледельцев, заселявшие разные естественно-географические зоны Северо-Восточного Кавказа, в ходе распада его этнокультурного единства, образовали в эпоху средней бронзы новые этнические и культурные общности. Последние не означают общности этнической. Демонстрируется это на примере пока гинчинской культуры, образовавшейся на Северо-Восточном Кавказе в эпоху средней бронзы на территории Юго-Восточной Чечни и Горного Дагестана (в бассейнах рек Койсу). Генетической ее основой послужила культура Северо-Восточного Кавказа эпохи ранней бронзы. Определенную роль в ее образовании сыграли культуры сопредельных областей, в особенности алазано-беденская культура Восточной Грузии[9]. Представлена гинчинская культура двумя локальными вариантами: северо-западным («ичкерийским») (на территории Юго-Восточной Чечни) и юго-восточным («койсугским») (на территории Горного Дагестана, в бассейнах рек Койсу – притоков р. Сулак). Северо-западный («ичкерийский») локальный вариант гинчинской культуры соответствует по показаниям истории именных классов дагестанско-нахских языков северо-западной этнической общности, образованной близкими по происхождению племенными образованиями, занимавшими в эпоху ранней бронзы территорию Юго-Восточной Чечни. Образования эти имеют собственные названия. Часть их сохранилась здесь до современной этнографической действительности. Существование северо-западной («ичкерийской») и юго-восточной («койсугской») этнических общностей получает отражение в именных классах, с началом возобновления их развития в эпоху средней бронзы, системами именных классов в северо-западной и юго-западной разновидностях западной разновидности языка северо-восточнокавказской этнокультурной общности. Показания истории становления систем именных классов в дагестанско-нахских языках свидетельствуют о стабильном развитии этнической общности вайнахов в эпоху поздней бронзы, начала железа и до наших дней.

Таким образом, северо-восточнокавказская этнокультурная общность, сформировавшаяся на неолитическом и энеолитическом этапах развития раннеземледельческой культуры Северо-Восточного Кавказа, в своем поступательном прогрессивном развитии в эпоху ранней бронзы достигает порога ранней цивилизации. С закатом раннеземледельческой культуры на заключительном этапе ранней бронзы нарушается этнокультурное единство Северо-Восточного Кавказа. Высокоразвитую культуру эпохи ранней бронзы здесь сменяют культуры средней бронзы, представляющие общества более низкого уровня культурного и социального развития. Одна из этих культур – гинчинская (на территории Юго-Восточной Чечни и Горного Дагестана). Из обитавших в эпоху ранней бронзы на территории Юго-Восточной Чечни племенных образований формируется вайнахская этническая общность, которая стабильно развивается до современной этнографической действительности Северо-Восточного Кавказа.

[1] Вайнахи – от самоназвания говорящих на нахских языках: вайннх «наши (инклюзив) люди». Язык свой они определяют как вайннхн муотт«наших (инклюзив) людей язык». Конкретно себя именуют по принадлежности к территориальным общностям: нохч «жители плоскости», гIалгI «ингуши», чIбирлой «чеберлойцы» и т. д. (и соответственно нохчн муотт «чеченцев язык», гIалгI мотт «ингушей язык», чIбирлой н мотт «чеберлойцев язык» и т. д.). Официальные названия и используемые в специальной литературе иные.

[2] Анучин Д.Н. Отчет о поездке в Дагестан летом 1882 г. // ИРГО. 1884. Т. XX.4, с. 449.

[3] Климов Г.А. Введение в кавказское языкознание. – М.: Наука, 1986, с.12.

[4] Родство языков в группах «кавказских» языков не оспаривается. Мнения расходятся в вопросе об их междугрупповом родстве. Оппоненты сторонников междугруппового родства считают объявление о генетическом родстве картвельских, абхазско-адыгских и нахско-дагестанских языков преждевременным, т. к. междугрупповое родство их не доказано. Поэтому каждая из групп «кавказских» языков должна рассматриваться как отдельная языковая семья и сравнительный анализ и реконструкция праязыковых состояний каждой из этих групп языков должны проводиться при строгом соблюдении принципа их автономности.

[5] Гаджиев М.Г. Раннеземледельческая культура Северо-Восточного Кавказа. М.: Наука, 1991; Амирханов Х.А.Чохское поселение: Человек и его культура в мезолите и неолите горного Дагестана. Махачкала, 1987.

[6] Гаджиев М.Г. Северо-Восточный Кавказ на заре бронзового века (феномен прерванной цивилизации) // Вестник Дагестанского научного центра. 1988, №1.

[7] Магомедов Р.Г. Гинчинская культура. Махачкала, 1998.

[8] Марковин В.И. Дагестан и горная Чечня в древности. М.: Наука, 1976.

[9] Гаджиев М.Г. Раннеземледельческая культура Северо-Восточного Кавказа. М.: Наука 1991; Магомедов Р.Г.  Гинчинская культура. Махачкала, 1998.

Материалы Всероссийской научной коференции

«Чечня и чеченцы: история и современность.

Москва, 19-20 апреля 2005 года». - М., 2006.

Источник: chechen.org

checheninfo.ru

Добавить комментарий

Спутник Земли

Отправить комментарий