Лексика, выражающая агнатное родство в нахских языках . Бела Шавхелишвили

ДАЙДЖЕСТ:

Бела Шавхелишвили. (г. Тбилиси). Лексика, выражающая агнатное родство в нахских языках. 

Вейнахи (чеченцы и ингуши) и цова-тушины (бацбийцы) строго различают родство агнатное (т.е. по роду матери ) и кагнатное (т.е. по роду отца).

Главным термином, обозначающим кровное родство по материнской линии, является чеч., инг.нана, ц.т. нан «мать, мама». Его основу Акад. Ив. Джавахишвили относил к обще- иберийско-кавказской основе, ибо находил её почти во всех языках, объединяющих данную семью языков, ср.: груз.(гур.диал.) нена, мегр.-чан. нана, дид. эние, лак. нину, адыг. хIане, абх. анан и т.д. (1. – 688) Ещё П. Чарая отмечал сходство абхазской и черкезской основ с грузинскими, и впоследствии его точка зрения была подхвачена всеми учёными, занимавшимися изучением данного вопроса. По-видимому это так и есть, однако встаёт вопрос распространения той же основы в тюркских языках, что не исключает универсальность данной основы, которая во всех языках могла придти из детской речи.

Но на данном этапе исследования нас интересует насколько значима данная основа для социума, может ли создать лексическое гнездо и какими грамматическими средствами это выражается в языках нахской группы?..

Начнём с того, что основа нананан в языках нахской группы имеет формы мн. ч., которые образуются посредством двух суффиксов: вейн. -ой (чеч. наан-ой, инг. ноан-ой), ц.-т. –и (нан-и) «мамы, матери» и чеч. –гIаар (нана-гIаар), инг.-гIаьр (ноан-гIаьр), ц.-т.-гIар (нан-гIар) «родня по матери»; по-сути они отражают архаичное состояние данных языков, т.к. в каждом из этих маркеров отражены элементы, которые находят интересные аналоги в грузинском языке, ср.:

1. вейн. –ойо – деиксис, и – суф. мн.ч.) и ц.-т.–и не что иное как груз. *-и (> суф. мн.ч.-ни, напр. иси-*н-и «они» (от ис «он, она, оно») и -би, напр., тквен-е-*б-и «твои» (от тквен «вы»); в настоящее время грузинские суффиксы не расщипляются, хотя по структуре оразования сродни вейнахским ( гласные, предшествующие суффиксам –*и-*е – исторические деиксисы, конечные –и — арх. суф. мн.ч., т.к. исторически в др.-груз. все имена оканчивались на -а);

2. по структуре с этим же суффиксом можно связать суффикс собирательности вейн. –хой и ц.-т. –лоби, которые при расщиплении на составные части, находят аналогичные маркеры: ср., *х-о-й (где х – суф. прониц. пад. , о–деиксис, й>*и), напр., чеч. нена-хой, инг. наьн-хой «родня по матери»; ц.-т. л-о-б-и (где л – суф. сравн.пад., *о-деиксис, *б – окамен. клас. показ мн.ч., *и — суф. мн.ч.) используется только с именами, которые имеют значение собирательности, типа — дон-ло-в «всадник»(от до(н) «лошадь») — дон-ло-б-и «всадники» или ках-лов «кахетинец» — ках-ло-б-и «кахетинцы» (население), нан-ло-б-и (которое встречается крайне редко) и т.д.

3. собирательное значение имеет и суффикс гIааргIаьр гIар и чаще всего употребляется с им. собственными; проф. Ал. Робакидзе усматривает в нём груз. корень гвар-и (фамилие), сопоставляя его с груз. cловом гIари «отросток», которое в свою очередь, в вейн. языках передаётся через тIа (ср. груз. тIотIи) (6. — ), более того, в цова-тушинском тIот обозначает «ветка и рука»; в настоящее время чаще можно услышать форму ц.-т. нан-гIуй «родня по матери», которая выступает в собирательном значении; суф. *гI-у-й – это лаллоформа гIар, с тем различием, что в результате трансформации исторических деиксисов и суф. мн.ч. приобрела несколько изменённую форму.

Пример такого удивительного переплетения грамматических и лексико-семантических маркеров, которые нанизываясь один на другой, демонстрируют этапы транформации языков, дают возможность как нельзя лучше просматреть их генетические корни, поэтому мы постараемся при каждой возможности показать эти моменты, хотя возможно генезис архаичных маркеров не входит в тот круг вопросов, которые мы непосредственно рассматриваем.

В цова-тушинском языке, в отличие от вейнахских, всречается ласкательная форма нана-ло, которая образована посредством суф. –ло. Кроме тушинского языка, он характерен для др.-грузинского языка и его диалектов (напр., в чагма-туш. диал. груз. яз. мы встречаем деди-ло, ср. груз. лит. — деди-кIо «мамочка»). Этимологически суф. -ло, по-видимому, восходит к древнему грузино — цова-тушинскому общему языковому пласту, т.к. его реконструкция возможна только посредством грамматических средств обоих языков (ср., -л-о, где л – суф. сравн. пад. ц.-т. языка, о – суф. зват. пад. груз.яз.). Такая ласкательная форма, кроме разговорной речи, очень часто встречается в народном фольклоре, например:

Мадел моъ барал, нана-ло, — «Какая милость(Божья) была бы, мамочка,

цкье ткьоъ ламзура вагана – — ещё раз бы увидеть (моего) красивого —

Ламзур хьа алъор, нана-ло, — Красавца кто бы сказал, мамочка,

ле ок… дона багана… – — его бы скакуна увидеть…

Вай се бедуха, нана-ло, — Ой…- моей судьбе, мамочка,

Нана-ло, вай се бедуха.. — мамочка, …ой, моей судьбе..»

Данный текст очень древний, относится ещё к средним векам, т.к. аналогичные фольклорные записи встречаются в рукописи Иова Цискаришвили «Тушино-цовская грамматика» (1847г.) и Ив. Букураули (кон. ХIХв.). Его обычно исполняют под аккомпенемент пандури или гармони, но большей частью без него. Сам текст интересен и манерой использования ласкательного слова нана-ло, на которое ложиться вся тяжесть эмоций исполнителя и убери его из текста — теряется не только смысл самого стиха, но вместе с ним уходит экспрессивность, сокравенность, нежность, одухотворённость… Оно служит своеобразным припевом к этому сочинению, что говорит о том, что хронология его создания, а тем самым, и факт наличия в языке ласкательных форм, исчисляется многими веками. Таких имён в языке не так много и, в основном, они встречаются именно в текстах песенных напевов, типа йохьа-ло «девчёночка», кIната-ло «мальчёночек», ага-ло «бабуличка», дачи-ло «сестрёночка», вачи-ло «братишечка» (от ласкательного вачи «братишка» > ваш «брат») и т.д.

Однако, наиболее древними нам видятся формы дачи «сестрёнка»(от йаш «сестра»), вачи «братик»(от ваш «брат») и начи «тётя»(сестра матери), которые сейчас не ращипляются, хотя, по-видимому, представляют собой «осколки» архаичного склонения, где *ч-v был один из падежей, который уже давно утрачен; в настоящее время, ввиде –ч, он сохранился как составной элемент падежного маркера склоняемых основ, типа: (им.) пстIуйн «жена, женщина» — (эрг.)пстIуйн-ч-ов – (род.)пстIуйн-ч-о(н) – (дат.)пстIуйн-ч-он и т.д. (см. нашу статью «К вопросу системы склонения в цова-тушинском (бацбийском) языке (процессы синхронии и диахронии)».

Особо надо отметить, что труд матери и её преданность семье очень ценится как у вейнахов, так и среди цова-тушин, однако их семейные традиции радикально разняться. Соглано семейным устоям разлад в семье, а тем более развод категорически воспрещался среди ингушей и цова-тушин (как, впрочем, и среди грузин), однако это не осуждалось среди чеченцев, более того, процесс бракоразвода проходил невероятно легко и быстро: достаточно было в присутствии трёх лиц-мужчин сказать жене: — Хьо сан зуда йац!. – «Ты мне не жена!.», как она должна была оставить детей и незамедлительно покинуть дом. Несмотря на то, что этим одинаково были травмированы и мать и дети, закон требовал беспрекословного подчинения. Представим отрывок из беседы:

«Ненан бераш га, цaрца кхиета ша ненхуой(н) цIахь бие(н) ца мога. Нагахь нана шоллагIа мaрие яхача – хIетаъ-ветаъ мегар ма дaц… Деехуош вуо бие хIам ца олу беерашка шай ненах. ЧIогIа йоккха халуо тийкхин йу со – со-ъ беераш дитан цIа еъан ма йу.. – «Мать видеть детей, с ними встречаться может только у своих родственников… Родные отца только плохое говорят детям о своей матери. Очень много трудностей испытала я – я ведь тоже возвратилась домой, оставив детей…»

Надо заметить, что закон единоличного права отцов на детей распространён и у ингушей, однако, ввиду редких случаев бракоразвода – подобные случаи редкость.

Несмотря на строгие традиции, вейнахская мать и женщина очень ценима и уважаема в семье и в обществе, тем более, если она беспрекословно подчиняется мужу и мудро помогает ему вести семейные дела. О таких жёнах говорят: Дикчу зудчуонна биеъвоцу стагаха элии ва мога – «Хорошая жена из посредственного мужчины может сделать князя».

Отношения между матерью и детьми складывались наредкость доверительные, возможно поэтому по сей день традиция вайнахов сохранила правила «немого общения», которые отражают семейные устои того, как растить детей и какие ценности им прививать. Представим по-одному примеру из фольклора чеченцев, ингушей, где хорошо видно мягкое и нежное отношение детей к матери и наоборот:

инг. Нанас баьра тохкача хана, тIора кIала гIайба бехк – «Когда мать убаюкивает ребёнка, под ладошку кладёт подушку»;

чеч. Ненан иегIазалла луосанна ешаш йу — «Материнская обида тает подобно снегу»;

Отношение к матери и жене среди тушин-цовцев несколько другое. Исходя из их исторического Православного вероисповедания, семейные каноны у них менее строгие, более лояльные и, по-видимому, более архаичные; нет института многожёнства, наоборот – это строго осуждается; традиционно его не было и в старые времена; при разводе, как правило, дети остаются с матерью, хотя, если она выходила вторично замуж, то отец детей предпочитал растить их в своей семье. Развод допускался в случае измены супругов или отсутствия детей.

Такой диалог мы записали с 82 летней Теко Бартишвили, жительницей с. Земо-Алвани, Ахметского района Грузии:

Б.Ш. – ТекI нанеш, бацбило дакIо йей хьо(н) оштIу шемтхвев, ме стIакIго цхьагI ши пстIуйн хилънорал?- «Тётя Теко, среди бацбийцев ты помнишь такой случай, чтобы у мужчины две жены одновременно было?»

Т.Б. – Ауф, вух левдо, иштIу вум хьан хацIенда?.. Ъеп дар бIарче!.. Нахеп.. оджхи вум хилъче — дахькъастIеер, стIакIов кхенгегIа кхелор шилгIе пстIуйн. ЦхьагI – ши, мохь шедзлебалар!.. — «Ой, что ты говоришь, кому такое слыханно?.. Срам был навсегда!.. Стыд.. если в семье что случалось – разводились, мужчина только тогда приводил вторую жену. Вместе – две, как можно было!.. »

Мы полагаем, что среди вайнахов превалировали законы Ислама, однако в их фольклоре широко представлены мотивы высмеивания и подшучивания над многожёнцем, поэтому, по-видимому, исторически такая традиция не была чужда чеченцам, хотя и не одобрялась, например: чеч. Ши зуда йолча жимчу кIанте – лата жIалие ма ца уьешу – «Там, где молодой человек с двумя жёнами – там не нужны бои собак»

Среди вейнахов широко распространено слово маам в значении «мамы». Известный чеченский писатель Х.Ошаев так объяснял его появление в речи детей: «До трёх лет ребёнок воспринимал свою мать вместе с грудью, а грудь по-чеченски маам». Это было сказано в приватной беседе с уважаемым автором.. По-видимому, это так и есть, однако в настояшее время — то ли под влиянием русского «мама», то ли с целью демаркации синонимов, чеченцы и ингуши при обращении к матери говорят маам, а к бабушке – нана, также, как цова-тушины в адрес мамы используют слово дедикI (ср. груз. деда/дедикIо «мама/мамочка»), а в адрес бабушки – нан. Случай с тушинами — в языке несомненное новшество, ибо в речи поколения начала ХХ века еще наблюдается активное употребление нан при обращении к матери.

От основы нананан в языках нахской группы образовано много лексических новообразований. Однако по сей день остались некоторые семейные ритуалы и определённые правила социума, которые связаны с тем временем, когда мать в обществе имела привилегирующее положение и взаимоотношения в обществе регулировались ею. Трудно сказать, связаны ли они с периодом господства язычества и матриархата одновременно, но ясно одно – что мать в определённый промежуток времени по своему значению в социуме ничем не уступала отцу, т.к. культовые божества назывались её именем, ср.: чеч. Хинана, инг. Хинаьналк «Мать воды», чеч. Дерцанана, инг. Дарзнанаьлк – «Мать вьюги», чеч. Механана, инг. Мухананаьлк – «Мать ветров», чеч.,инг. Нана -Латта — «Мать земли», чеч. ЦIинана, инг. ЦIинянилк – «Мать огня» (2. — 565). Этот вопрос в своё время хорошо исследовал И.Исламов.

С разрешения автора приведу некоторые наиболее интересные сведения и ритуалы, связанные с этими культами.

Хинана/Хинаьналк состоит из основы хи «вода» (в род.пад). и нана; семантика данного слова связана с матриархально- родовой идеологией, которая впоследствии стала основанием для создания языческого пантеона, которой поклонялись бездетные женщины и девушки, мечтавшие о змужестве. Как отмечает А.Исламов, данный культ оберегал от грубой патриархальной силы в лице нарт-орстхойцев. В период принятия вейнахами Христианства (приблизительно средние века) на месте пантеона был построен Православный храм «Божьей Матери» — «Тушоли». Многие авторы пытались его этимологизировать, однако наиболее преемлемой и аргументированной нам видится возведение основы Тушоли к грузинскому Хвтисмшобели («Божья Матерь»), где сложная для артикуляции соседних вейнахов первую часть слова хвтис – доведена до *туи-с.. а мшобели – до шо(о)ли, которые в сочетании дали форму *туи-с+шооли>ту-шоли. (4.- 135)

Надо заметить, что по сей день среди чеченцев существует ритуал, согласно которому невестку на утро после свадьбы ведут к реке; в определённой степени это связано с данным культом, т.к. она имеет двоякое значение: нускал Хинаана йовза дига «повести невесту для знакомства с Матерью воды» и нускал хитIие даккхар «вывести невесту к воде» (чтобы впредь знала дорогу к воде, ибо снабжать семью водой была прерогатива невестки). Ритуал нускал Хинаана йовза в народе так объясняют так:

«Керлачу меттахь, нус хитIие йахача, Хинене боахам ца байта, иза хитIе йуьгура; цунна йуххие бевла мехкарий а, бераш а хуьлура. Хьалха велла, карахь йиллина тоап а йохуш, марваша а вара. Хинана Iиехайеш, и тIеяйта луъуш, хичу ч1епалга а кхуссий, таккха оцу ч1апалгана хьажайой тоап еташ хуьлура иза. Ханана кхуьерош санна кеп х1оттуора. Цул тIехьа, цхьаъа кхиерам а боцуш, жимчу несина хи тIе йаха могара – «Для того, чтобы невестке на новом месте Мать воды не накликала беды, её вели к воде; её окружали сверстницы и дети. Впереди с ружьём в руках шёл деверь. Чтобы обманом Мать воды приблизить к берегу, в воду бросали чуреки, а он затем стрелял в эти чуреки. Представляли, будто Мать воды пугают. После этого, ничего не боясь, молодая невестка могла ходить за водой».

Ритуал посещения воды сушествует и у цова-тушин, однако он сопряжён с совершенно другими событиями и проводится в иной форме. Вот что мы записали в с. Земо-Авани:

«Вего сагангебот химак ихре иштIу цIес ба: мацне оджхи менми дахьлейц, пстIи 1арчиш дeпхла, цхейн шаре доли ткъоI о кейрцх дахь децI дапха.., экхундалла, шо кхачуч дени, натесва пстIи вашбар гIой, о мглуйроби химака дикI; кхе оси, кортих джвардацIерил гог биллен, о таллуч IарчIич мейндлах кIацIкIа начIри соатетI. Кхе о начIри ле хиг йяхьит, ле оргIобах дахьлечIкъой..ИштI алъла ме, хиг кхехьит о мцIухрби, докIлацIми, ме дукхич хане оджхи мосси амбуй цо хилърал.. – «У нас есть такой ритуал специального хождения к воде: когда в семье кто-то умирает, женщины одеваются в чёрное, а через год эту одежду надо снять.. для этого, в день годовщины (смерти), родственницы-женщины собираются и тех, кто в трауре — ведут к воде; затем, там, положив на голову венчальное кольцо, с черного платка срезают маленькие кусочки. Потом эти ласкутики или выбрасывают в воду, или прячут где-нибудь в ограде.. Так говорят, что с водой отправляют горе и переживания, чтобы на протяжении долгого времени в семье плохое не случалось…»

В вейнахских языках ахаичные термины, связанные с явлениями природы – ветром, вьюгой, а также с землёй и огнём (чеч. дерцанаана, инг. дарзнянилг «мать вьюги», чеч. механана, инг. муханянилк «мать ветра», чеч., инг. нана-латта «мать-земля» и чеч. цинаана, инг. цинянилк «мать огня»), восходят к периоду огнепоклонства; в Ингушетии почти до нач. ХХв. они были живы, хотя, надо заметить, что как ритуалы, которые сопутствуют некоторым народным традициям, они сохранились по сей день. В фольклоре сохранились различные притчи и предания вокруг данных терминов . Так, например, вот что сказано о матери-вьюге: «некогда Дарцанаана «мать-вьюга» была очень хорошей, приносящей добро и достаток, любовь и уважение, но позже, когда сыновья покинули её и перебрались жить в другие края, она рассвирепела и отплатила им вьюгой.. » или согласно другой легенде Механаана «мать ветра» появилась «в знак протеста против патриархата». Она долго боролась с нарт-остхоевцами, но никак не смогла им противостоять.

За божеством Нана-латта, представляющем олицитворение земли, говоря словами А.Исламова, «…вырисовываются определённые черты идеологии материнского родового стороя с его важнейшей формой производства – женским матыжным земледелием и др.» (2.- 15). По-видимому, в Храме «Тхоберды», который находится на территории Чечни и представляет собой образец христианского зодчества ХVI-XVIIв.в., воплотились черты матерей «земли» и «воды», ибо согласно преданию он покровительствует плодовитости земли и, как уже отмечалось, всего женского начала; по сей день к данному Храму приходят молиться женщины, независимо от их вероисповедания.

Вот какие сведения мы черпаем из народного творчества о Матери-огня: живёт в огне, она добрая, т.к. даёт человеку тепло, свет, достаток, покой и чистоту, поэтому его нельзя осквернять и бросать мусор. В научной литературе есть сведения об археологических находках ввиде амулетов, сделанных из угля, что указывает на то, что они имели силу от сглаза и порчи и различных болезней.

Среди вейнахов и цова-тушин можно встретить много традиционных ритуалов, связанных с огнём и очагом. Например, согласно преданию, тушины взявшись за очажную цепь, несли клятву, т.к. как огонь считался символом чистоты и святости очага и семейного единства. Такой диалог мы записали (наш респондент Тамар Каишвили – 83л.):

Б. – Тамар мам, вух алъа макI хьо(н) цIарах?.. – «тётя Тамар, что ты можешь сказать об огне?..»

Т. – аи.. дукх вум.. цIе-бухри хьемахеъ цIаниш децIер хього латтдита, дахеъ ме, цIарах дар вомаъ кхаллин – мекх йаттар, дакъар кхекдар, оджхе сиам, дадар, текъар.. — со(н) вунтхеъ йоохь…, аи, магалитад, иштI алълар – екх акIинч цIарах вадес…, цIе латал хьохено, алъла.., кIур бовбал хьенен, есеиги, цIе чухалал хьенен раа..алълаар.. , — ис хьемахеъ мосси(н) алъар дар.. – «ой.. много всего.. огонь и очаг должны были у тебя быть самые чистые, т.к.от огня всё зависело – выпечка хлеба, готовилась еда, тепло в семье, клятва, мольба.. – не знаю, дочка…, вот, например, так говорили – «я клянусь этим горящим огнём…», «чтоб тебе в огне гореть…», говорят.. «чтобы дым твой пропал…», т.е. пусть огонь погаснет у тебя… говорят…, — это самое плохое высказывание было…»

Б. – цIари нан тур хацIе я хьо(н)?..- «ты слышала что-нибудь о матери огня?»

Т. – мохьец.. накIверчхал йа… ипси хьатх дар.. накIверчхал бIа йецIех хилъа бухри, дахеъ ме цIе хьалакI’я атIтIа(н) цо дар.. – «конечно.. это угли.. это раньше было… угли должны были всегда быть в очаге, т.к. огонь разводить не было легко…»

В нахских языках встречается мног производных основы цI-v.. лексических единиц: нах. цIа «дом», вейн. цIие(н) – ц.-т. цIеге(н) «красный», вейн. цIий – ц.-т. цIиг «огонь», нах. цIе «имя», вейн. ЦIув «Пророк» и т. д. Думаем, что все они звенья одной цепи.

Надо заметить, что в ингушском языке все культовые имена, кроме Нана-латта, оканчиваются на суф. уменьшительности (-лг/-лк). Мы полагаем, что этот суффикс изначально передавал значение доброжелательности, святости, нежели уменьшительности или цинизма, как это отмечено в источниках, ибо не думаем, что такая форма была приемлема для обращения к религиозным культам (ну, разве только ласкательная..).

В нахских языках встречается много формул благославления, связанные с матерью:

чеч. неенсара… «ради мамы..» (где са «душа»), наана йала хьан… «умереть твоей маме», наанийина диса хьо.. «для мамы оставайся ты..» , наанас винарг, хьан къина йала со… «для мамы рождённый, от жалости к тебе умереть мне..»;

ц.-т. нан кхастъялохь.. «да будет жертвою за тебя твоя мама», нан лаялохь.. «да пусть умрёт за тебя твоя мама», нанас далоцадлейн… «мамой благославенный» и т.д.

Среди вайнахов культ матери очень часто проявлялся в различных народных традициях, например, до последнего времени сохранялся ритуал разнимания конфликтующих — когда среди драчующихся мать бросала снятый с головы платок, то драка моментально прекращалась. Приведём характерный для вейнахов случай: «Из с. Автуры один мужчина направлялся в с. Ведено, и вдруг неожиданно встретил своих кровников; кровь должна была непременно пролиться, но он вдруг увидел идущую неподалёку незнакомую женщину, бросился к ней и сказал: хьан керахь ву со , нана, лаадалахь суона, дуьех ас хьуьега!.. «я в твоей власти, мама, помоги мне!..» Женщина поняла в чём было дело, закрыла его спиной, сняла платок и сказала: — цу воккхуч Даалах, сан диехар ду шун – хIинц, суона хьалха хIар стаг зуламе ма ваакхалаш, суьега дIа, кхи хеенах, Даал доьегIнарг хилейт.. – «Ради Всевышнего, моя просьба – сейчас, передо мной этого мужчину не трогайте, после меня, в другое время, пусть будет так, как решит Бог…»; кровники ушли в ожидании другого случая.

(5.- 39)

Несмотря на строгие каноны в семье, женщина-мать всё же имела право отстаять своё слово. Это особенно хорошо видно в вейнахском героическом эпосе – в тех наставлениях, которые обращены к сыну перед уходом на войну, вот одно из таких: чеч. Наан йалахь, зудбеера а, зуда а дие мегар дац – хIу доуш ду, хаалахь.. — «Умереть твоей маме, ребёнка и женщину не трогай – родословная пропадает, запомни..»

В чеченском фольклоре мы обнаружили ещё одну трогательную легенду: «Цхьан кIантана цхьa йоъ йиезаш хилла; шиен кIант ца виеззашехь, йоъа аьлла цуьнга: — ша хьуьега йогур йу, нагахь ахь хьайна ненан доаг хьалаъ деккхина суона схьадахьахь… таккха кIанта и дийцина нение. Нанас аьлла: со йааха дукх хан ца йисина, сай кIант ирсех хилчен, шайна хамаъ ца уьешу, — шие дог хьалаъдеккхина, дIаделла цуо.. доаг карахь долуш кIант ведда вахана йоъ йолча. Мотталаш коаг левжина, охьакхетта иза, керара доаг керчина дIадахан, — и гинчу нанас элла: — — ва сан къолиг, ма во(н) кхетта хьо, лазам ца вина хьо?.. – «Один молодой человек очень любил девушку; несмотря на то, что она парня не любила, девушка сказала: — я выйду за тебя, если ты у твоей матери вырвешь сердце и принесёшь мне… (затем) он это рассказал своей матери. Мать сказала: « — Мне недолго осталось жить, если мой сын будет счастлив, мне больше ничего не и надо…», вынула своё сердце и отдала его сыну… С сердцем в руке молодой человек побежал к девушке. Неожиданно подскользнувшись, он упал, из рук сердце выпало и покатилось, увидев это мать сказала: «… ой, мой сыночек, как плохо ты упал, не ушибся ли ты?..» Эта легенда, думаю, поучительна для молодёжи и в наши дни.

Особый любовью и уважением среди вейнахов и тушин пользуется дядя – брат матери ( чеч. неенваша, инг. наьнваша, ц.-т. нанваш). Их состав наредкость прозрачен – в вейнахских языках они образованы из двух основ, первая из которых в род. пад. (ср.: чеч. нена(н) + ваша «брат»), в цова-тушинском – обе основы формы им. пад. (ср.: нан + ваш).

Мы хотим подробнее представить данный феномен, т.к. — это своеобразный культ среди горцев вообще и, соответственно, он занимает очень большое место в родственных отношениях и, в особенности, в жизни сестры. В фольклоре он также хорошо отражён:

чеч. Пхииттара велла вешиин воъ пхеара веллачу ненвешиин техьа латта диекхарийлахь ву — «15-летний племянник обязан стоять позади 5-летнего дяди»,

инг. Ненавеший пена — йиший воъ вуж, йиший веъий — пена ненавоша вуж – «кровником дяди может стать племянник (сын сестры), а кровником племянника – дядя (брат матери)»

Среди тушин мы записали такой диалог:

Б. – Тек нанеш, вух алъмакI хьо нанвашах – моли дамокIидебулеб йа оджхе нанваше макдал?- «тётя Теко, что можешь сказать о дяде (брата матери) – какое отношение в семье к дяде?..»

Т. – Зорейш газе.. джер ерти.. нанваш ва хьо(н) хьемахеъ вецIлейн, дахеъ ме хьатхеъдуйлне алъла ме атIтIле тIотI йаше(н)даен, марджвена раа.. – нанвашас танхмоб цо йелъче, йохь маран цо телъ, нанвашас куйрцIлех джвар децI дахьа(н), далоцада(н)…, Даленджор хьох.. – йохь дахьелче ткъоъ – дахьъеблош, нанваш латт атIтIехь, вуне иц… лиша да ме, хьемахеъ ваккхо чIирисупал нанваш ва – марахаа, нан-дадаха, бадрихаа хьатх латт… Вашас шари(н) бадриа, йаше бадриа дахь цо рчевадо – дисцIлес вух децI деха ме, нанвашас ле цо тагдол, ле цо лоол… хьатхеъдулйне иштI дар… – «Очень хорошее.. во-первых дядю (по маме) любят больше всего, потому что издревле сказано, что его правая рука принадлежит сестре, правая… если дядя не даст согласие – племянницу замуж не выдают, дядя должен на свадьбу «ритуальный крест» принести, благославить… Бог тебя оградит… – если племянница умирала, то по правую руку стоял дядя (брат матери) в знак того, что он самый главный, кто заботится о покойной, стоит впереди даже родителей и детей… Брат не различает свих детей и детей сестры – что должен попросить племянник (племянница), чтобы дядя не исполнил или не дал…»

В тексте упомянут «ритуальный крест» – это один из старейших свадебных атрибутов и с ним связан соответствующий ритуал, который исполняется непременно дядей по матери, вот кк его описала наша алванская сказительница:

Джвар децIер хенехи тагдала, леймзрат цIегеч лентIив ахкин… джвармак цIеге кхори децI хабжда, шаро ткъоъ макхо ле котIрило чухаъда, дзире котам, чхиндри, хинкIли, мацIрола чурчхлиа дихкIла.. вомаъ эби лангармак дихкIен, нанвашас йукъ куйрцIлех нипанин хьатх децI дахьа; джвар чудотIдош, ткъуйхь цIур боцIанат мацIролах натесва дуцIин лангри лацдиен, — мелъе дукх лангри дейц, мит упр йицIйаккхо(н) йа цIинус, лазат да.. Джвар дахьре уплеб мартIо нанвашего йа, хIаллу(н) нанваш цо вахь, — мене кхейч нанвашегI, окхус дахь… Джвар да хьо(н).. оджхе далоцв, барак, мацIрол, дукх бадри кхехьитуйн, бидниребе(н) лиша… –«Крест должен быть сделан из дерева связанный красным бантом… на крест надо насадить красные яблоки, а самого закрепить по-середине хлеба или хачапури, подниз кладут курицу, вязанные носки, хинкали, чурчхели и сладости… всё это, положив на поднос, дядя приподносит брачующимся в разгар свадьбы; при внесении креста (за дядей) идёт хвост родственников, которые несут поднос полный сладостями и чем больше этих подносов, тем почитаема невеста и тем больше удачи будет в будущем… правом совершения этого ритуала пользовался только брат матери, если не было родного, то это делал тот, кто им доводился… Крест – это символ благославления, благополучия, согласия, многодетности и счастья..»

Согласно материалам А. Исламова, среди вейнахов хорошим тоном считались частые походы племянников в гости к дяде, которое отражалось в особом внимании семьи ненваша/нянваша к ним: их потчивали лучшей едой, укладывали в лучших аппартоментах, старались создать для них приятную и весёлую атмосферу, при возвращении домой обязательно вручали подарки (2.- 252).

Мы полагаем, что такое необыкновенное отношение к дяде (сестре матери) должно быть связано с матриархатом. Э. Бенвенист отмечает, что в «Иллиаде» Гомера особое уважение оказывается дяде (брату матери), вот что он пишет: « — … приображённый Апполон предстаёт перед Гектором, чтобы преободрить его в момент слабости; он прибретает черты его дяди по материнской линии , чтобы тем самым оказать на него большое влияние» (3. – (Ил. 2, 661 сл.) — 159). Интересен другой пример, приводимый уважаемым автором, где *swerriysk-c-eri который с армянского переводится как «тот, который принадлежит сестре» и заключает: «этот термин вероятно, является субститутом другого, более древнего термина и подчёркивает особое положение дяди со стороны матери в армянской системе родства» (3. – 160).

Сохранение культа дяди (по матери) на Кавказе и, в частности среди вейнахов и цова-тушин, мы объясняем желанием сестры своеобразной защиты от родни мужа.

Надо заметить, что среди вейнахов традиционно племянник и дядя не имели взаимых долгов – всё делалось сообща – землепашество, кровная месть, взаимоотношения с обществом и т.д. Дядя был обязан в день совершеннолетия племяннику подарить коня, а племяннице – корову, чеченцы это называют барч , по этому поводу такое высказывание существует: йишийн кIант тIехиина дин – цунна бисина – «конь, на который сел племянник – досталась ему».

Чеченцы дядя племянника (сына сестры) называют йишиин баькъа «жеребёнок сестры»; Один из респондентов так объяснил его наличие в языке: йишиин баькъа бийгаш а биеш, хьостуш а олу нохчиш – «жеребёнком сестры» чеченцы называют с юмором, ласкательно» и добабавил: ненхой мерза хиларан, йиша сов доглазаме хиларан олуш ду шоллогI киц – неенвешин букътIеха давижичи бие наб ца кхиета лурваьлла лиелачу стагана – «от того, что родные матери очень сладкие, и сестра наредкость сердобольна, есть другая поговорка – «только за спиной дяди (брата матери) может заснуть мужчина (ср., рус. «как у Христа за пазухой»), который ходит по извилистым дорогам».

Один интересный случай описан в фольклоре: на одном фамильном тайном собрании, старейшина, который его вёл, спросил: Неха стаг кхи вуй кхузахь?..- «чужой есть кто-нибудь здесь?..», один из присутствующих встал и ответил: неха стаг цхьаъ ву, сан йишийн кIант.. – «чужой человек один есть – мой племянник (сын сестры)…», на что старейшина ответил: — изам вей вер, вей цIий долаш…- «это же наш – нашей крови…».

Особо жалостливое отношение было к девушкам, не имевшим брата, на это указывают и народные поговорки:

чеч. Цхьа йоша хиллиера тIам боцуш кхуьллина, тIам боцу кхокха бу ваша воцу ва йоша – «один голубь был бескрылый родившийся, бескрылый голубь – это сестра, у которой нет брата»;

инг. Воша воцу йоша наха гIиила бIерхьуьежу – «сестра, не имеющая брата, на людей смотрит с тоской»;

Сочетанием двух основ, одна из которых нана/ нан создано много слов, типа:

чеч. ненйоша, инг. наьнйоша, ц.-т. нанеш «тётя» (йоша/йиша/йаш – сестра); во всех языках существует их сокращённый вариант, ср.: чеч. неца, инг. наьца, ц.-т. начо, однако происхождения они разного: вейн. не-ца / наь-ца < сокр. ф. от совм. пад. *нена-ца / наьна-ца «с матерью», а ц.-т. на-чо < *нан+ чуа ( где –чуа «внутри, дома»), т.е. семантика всех основ снова связана с домом и семьёй;

чеч. ненана, инг. наьнана, ц.-т. наненан «бабушка» (мать матери), они редко употребляются в речи, разве только при уточнении с чьей стороны бабушка, вместо них активно используются вейн. баба и ц.-т. аг; в научной литературе тушинскую форму увязывают с колыбелью (чеч. ааг, ц.-т. аква), однако, во всех трёх языках в какой-то форме она должна была сохраниться, поэтому, думаем, что это не совсемтак — скорей всего она заимствована из тюркских языков (ср., тюр. Ага, рус. Баба-Яга и т.д.). В чеченском языке часто встречается синоним в форме йоккха-нана «старшая мама»;

вейн. данана (букв. отец-мать), ц.-т. нандад (мать-отец) «родители»; по-видимому между основами некогда был союз; написание через союз сохранилось ипо-ныне, хотя в речи они используются только при перечислении; разную очерёдность сочетания их основ мы объясняем хронологией их образования – в периоды патриархата и матриархата.

От основы нана/нан образовано много имён, обозначающих родственные связи типа двоюродные и троюродные племянники матери со стороны родителей, родственники от второго брак и т.д.; все они образуются по модели сложных и составных лексических единиц.

Наличие в традициях народов носителей нахских языков ритуалов, связанных с культовыми именами и с именами, отражающими агнатное родство, показывает насколько глубока и долговечна память народа, удивляешься их законопослушанию, переплетённому с ритуолами, которые были неотъемлемой частью их жизни.

Возможно именно такая консервация и смогла сохранить идентичность народа, с которой с такой лёгкостью избавляется сейчас человечество.

Использованная литература

1. Ив. Джавахишвили — Первоначальный строй и родство грузинского и кавказских языков, Тб., 1937

2. А. Исламов — Дош, Гр., 2005

3. Э. Бенвенист – Словарь индоевропейских социальных терминов, М., 1995

4. А. Шавхелишвили – Грузино – чечено-ингушские взаимоотношения, Тб., 1992

5. Ф. Кудусова – Семья и семейный быт ингушей, Гр., 1991

6. Нохчийн фольклор – Гр., 1962

checheninfo.ru

Добавить комментарий

Первый день недели

Отправить комментарий