Сегодня интернационализм, в полный голос заявивший о себе полтора века назад с началом эпохи активной и сознательной борьбы пролетариата с классом буржуазных собственников, явно не в моде.
С одной стороны, его подчас обвиняют в трагедии раздела страны пятнадцать лет назад, утверждая, что именно его постулаты, положенные в основу создания СССР, заложили мину его будущего разрушения.
С другой стороны, те, кто еще продолжает говорить о приверженности его принципам, ведут себя так, что явно дискредитируют его основы в глазах достаточно широких масс. Именно интернационалистам подчас прикрываются попытки поддерживать либо, как минимум, благожелательно относиться к различного рода сепаратистским движениям, в частности — к войне, развязанной в Чечне против единства остатков страны.
Попытки осознать, что действительно происходит, сказать, что уважение к другим нациям вовсе не должны оборачиваться ущемлением интересов собственного народа вызывают нарекания в национализме, следовательно — нацизме, следовательно — фашизме.
В XX столетии произошла мифологизация интернационализма. Одни стали выдавать его за некое энтропийное начало, а другие, на основании аналогичной мифологизации, превращать в фактор разрушения.
И в этой мифологизации теряется суть и истинное содержание интернационализма, как такового.
Сам известный призыв "пролетарии всех стран — соединяйтесь" говорил лишь о наличии потенциальных солидарностей более широкого порядка, нежели национальные. Возникнув и оформившись полтора века назад, интернационализм вовсе не предполагал инобытия пресловутого лозунга "все люди — братья". Он просто говорил, с одной стороны, о том, что не может быть слияния в едином интересе реально существующих в любой нации различных антагонистических интересов, с другой — что есть солидарности более высокого порядка, нежели национальные.
То есть интернационализм постулировал, 1. что развитие всех наций, в конечном счете, подчиняется общим историческим закономерностям; 2. что в ходе этого развития в самих нациях образуется разделение на иные социальные общности; 3. что противостояние этих общностей внутри наций является общей закономерностью и, потому, сами эти общности становятся наднациональными.
Нации, с точки зрения интернационализма, — историческая ступень, основываясь на которой, устанавливаются новые исторические общности.
Но он никогда не видел в этом процессе наднационального объединения всех со всеми, не усматривал в этом процессе автоматического сочетания различных социальных, культурных и национальных начал. Поэтому интернационализм — конкретен. Он видел в наднациональном объединении того, что уже стало общим и близким социально, культурно и цивилизационно. То есть, интернационализм — это не призыв к разрушению наций, это констатация неизбежности наднационального объединения тех, кто стал более схож, чем различен, кого уже ничто, или в основном ничто не разъединяет.
Как только это конкретное содержание забывается, призыв к наднациональности оборачивается не преодолением наций, а их "изничтожением" с неизбежным установлением господства того, кто более силен. С социально-политической точки зрения — реальным установлением господства правящих классов более сильных стран над народами других стран, с культурно цивилизационной — разрушением культуры и цивилизации менее многочисленных народов с установлением господства более низкого уровня культуры более многочисленных. Вместе — это означает, что реальные достижения культуры и цивилизации, в той степени, в которой они вообще сохраняются, остаются у господствующих групп наиболее развитых стран, а остальные группы постепенно низводятся до более низкого, варварского уровня менее развитых народов.
Нации, в этом отношении, можно представить, как огороженные участки, на которых происходит цивилизационный прорыв. Если, сохраняя эти достижения на "опытных" участках сознательно и с той или иной степенью интенсивности распространять на новые площади, можно вытягивать последние до прорывного уровня. Если остальной мир жестко огородить от остального мира, возникает все более растущий разрыв, возникают нации-господа и нации-рабы. Если национальные границы автоматически разрушить, достигнутый на них уровень растворяется, падает до основного уровня остальных народов.
В последнем случае господами окажутся те, кто доминирует на наиболее развившихся участках. Интернационализация всегда имеет того или иного субъекта, который свои правила, свой порядок и распространяет на интернационализируемое пространство.
Абстрагирование от этой реальной субъектности означает абсолютизацию интернационализма, превращая его в нечто совсем непонятное, из фактора развития и освобождения народов — в фактор разрушения и порабощения более слабых, на этот момент, из фактора прогресса — в фактор регресса, из фактора освобождения народов — фактор их порабощения.
Именно эта абсолютизация и рождает многие современные мифологемы, ведущие к социальной энтропии.
